1.Предисловие. Все мы – рус­ские!

2. Глава 1. Не­бес­ная пра­ро­ди­на

3.Справки и комментарии к главе «Небесная прародина»

4.Глава 2. В свя­щен­ной ро­ще

5.Справки и комментарии к главе «В священной роще»

6.Глава 3. Со­фия – пре­муд­рость Бо­жья.

(Тут же справки к главе «София»)

7.Комментарий к главе «София».

8.Глава 4.Фи­ло­со­фию за борт!

(Справки к главе «Философию за борт»)

9.Комментарии к главе «Философию за борт».

Всего – 113.479 знаков

Все мы – рус­ские!

Эта кни­га – труд­ная, но ин­те­рес­ная. Мо­жет быть по­то­му, что она о са­мом важ­ном для нас: о нас са­мих, о том, ка­ко­вы мы все, го­во­ря­щие, ду­маю­щие и пи­шу­щие по-рус­ски? Мно­гим мы ка­жем­ся стран­ны­ми, не­по­нят­ны­ми и не­по­сле­до­ва­тель­ны­ми, ведь не­да­ром же ино­стран­цы го­во­рят о «за­га­доч­ной рус­ской ду­ше». Ка­кая же в нас мо­жет быть скры­та  за­гад­ка, ведь мы – про­сты, ис­крен­ни и от­кры­ты для об­ще­ния? У нас ведь — ду­ша на­рас­паш­ку!

Тай­на все же есть и не од­на. И прав был по­эт Фе­дор Ива­но­вич Тют­чев, ко­гда на­пи­сал:

— Умом Рос­сию не по­нять,

  Ар­ши­ном об­щим не из­ме­рить:

  У ней осо­бен­ная стать –

  В Рос­сию мож­но толь­ко ве­рить.

Ну, по­ло­жим, в Рос­сию мы ве­рим – все мы, жи­ву­щие как в Рос­сии, так и вбли­зи и вда­ли от нее. Но «умом по­нять» то­же мно­гое мож­но.

Во-пер­вых, на­ша стра­на – са­мая боль­шая в ми­ре и мно­гие на­се­ляю­щие ее на­ро­ды яв­ля­ют­ся не толь­ко бу­ря­та­ми и ко­ми, ма­рий­ца­ми и на­най­ца­ми, та­та­ра­ми и уд­мур­та­ми, ха­ка­са­ми и чук­ча­ми, но и рус­ски­ми. Ес­ли они по­едут за гра­ни­цу, то их там так и бу­дут на­зы­вать — рус­ски­ми.

Во-вто­рых, Рос­сия на­хо­дит­ся на сты­ке двух ци­ви­ли­за­ций: ев­ро­пей­ской и ази­ат­ской. Но мы не яв­ля­ем­ся в пол­ной ме­ре ни ев­ро­пей­ца­ми, ни азиа­та­ми. Мы – рус­ские, у нас рус­ская ду­ша. У нас свои: ве­ра, ис­то­рия и куль­ту­ра. Их не­воз­мож­но спу­тать ни с ка­ки­ми дру­ги­ми.

До сих пор мы го­во­ри­ли о са­мых оче­вид­ных ве­щих. Дос­та­точ­но ведь взгля­нуть на кар­ту, что­бы удо­сто­ве­рить­ся в том, что Рос­сия – са­мая боль­шая стра­на в ми­ре. Хва­тит и од­но­го ми­мо­лет­но­го взгля­да на пра­во­слав­ный храм, что­бы не спу­тать его ни с кос­те­лом, ни с па­го­дой. Тут все про­сто и яс­но.

Но осо­бен­но­сти рус­ско­го на­ро­да этим да­ле­ко не ис­чер­пы­ва­ют­ся. И тут на­чи­на­ют­ся не столь про­стые и оче­вид­ные ве­щи. О чем же мы го­во­рим? На­при­мер, о на­шей люб­ви ко все­му на все­му на све­те. А раз­ве у дру­гих на­ро­дов не так? Ко­неч­но, но лю­бить-то мож­но по-раз­но­му!

Мож­но ис­пы­ты­вать те­п­лые чув­ст­ва к сво­им близ­ким и не за­ме­чать ос­таль­ных лю­дей. Мож­но так же от­но­сит­ся бе­реж­но к при­ро­де и бла­го­ра­зум­но ис­поль­зо­вать ее бо­гат­ст­ва в сво­их це­лях, но при этом счи­тать, что лю­ди – это од­но, а ок­ру­жаю­щий нас мир – со­всем иное, соз­дан­ное для нас и при­зван­ное уго­ж­дать нам. А на Ру­си с древ­ней­ших вре­мен лю­би­ли не­бо, а в нем солн­це, лу­ну, звез­ды и зо­рю; и зем­лю под не­бе­са­ми с ее ле­са­ми и по­ля­ми, мо­ря­ми и озе­ра­ми  и всем, что жи­вет в них. На­ши да­ле­кие пред­ки по­кло­ня­лись при­ро­де как свя­ты­не, обо­же­ст­в­ля­ли ее. Счи­та­ли ее жи­вой и да­же бо­лее то­го – сво­ей род­ней. Вот как об этом пе­лось в на­род­ной пес­не:

— Ты спро­сил бы ме­ня,

Чье­го я ро­ду, чье­го пле­ме­ни?

Я ро­ду ни боль­шо­го, ни ма­ло­го:

Мне ма­туш­ка — крас­на Сол­нуш­ка,

А ба­тюш­ка — све­тел Ме­сяц,

Брат­цы у ме­ня — час­ты Звез­душ­ки,

А се­ст­ри­цы — бе­лы Зо­рюш­ки.

Та­кое от­но­ше­ние к при­ро­де со­хра­ни­лось от на­род­ной ве­ры (ино­гда ее еще на­зы­ва­ют язы­че­ской) и до на­ших дней.

Об этой древ­ней ве­ре, о ду­хов­ных ис­то­ках на­ро­да мы рас­ска­жем в этой кни­ге не­мно­го поз­же. И о том, как она сли­лось с пра­во­сла­ви­ем так, что уже труд­но по­нять, где кон­ча­ет­ся од­на рус­ская ве­ра и на­чи­на­ет­ся дру­гая. Мы празд­ну­ем Но­вый год и Ро­ж­де­ст­во Хри­сто­во, Мас­ле­ни­цу и Свя­тую Трои­цу.

И еще – рус­ские во все вре­ме­на счи­та­ли се­бя бо­го­из­бран­ным на­ро­дом, при­зван­ным со­вер­шить в при­мер дру­гим не­что не­бы­ва­лое, осо­бую мис­сию. Но раз­ве рус­ские со­сто­ят из од­них дос­то­инств? Нет, чем яр­че на­ши идеа­лы, тем за­мет­нее и на­ши не­дос­тат­ки. Вы­даю­щий­ся рус­ский мыс­ли­тель Петр Яков­ле­вич Чаа­да­ев рез­ко кри­ти­ко­вал рус­скую лень, са­мо­лю­бо­ва­ние, каз­но­крад­ст­во, но он же и от­ме­чал: «Я счи­таю на­ше по­ло­же­ние сча­ст­ли­вым, ес­ли толь­ко мы су­ме­ем пра­виль­но оце­нить его; я ду­маю, что боль­шое пре­иму­ще­ст­во — иметь воз­мож­ность со­зер­цать и су­дить мир со всей вы­со­ты мыс­ли, сво­бод­ной от не­обуз­дан­ных стра­стей и жал­ких ко­ры­стей, ко­то­рые в дру­гих мес­тах му­тят взор че­ло­ве­ка и из­вра­ща­ют его су­ж­де­ния. Боль­ше то­го: у ме­ня есть глу­бо­кое убе­ж­де­ние, что, мы при­зва­ны ре­шить боль­шую часть про­блем со­ци­аль­но­го по­ряд­ка, за­вер­шить боль­шую часть идей, воз­ник­ших в ста­рых об­ще­ст­вах, от­ве­тить на важ­ней­шие во­про­сы, ка­кие за­ни­ма­ют че­ло­ве­че­ст­во. Я час­то го­во­рил и охот­но по­вто­ряю: мы, так ска­зать, са­мой при­ро­дой ве­щей пред­на­зна­че­ны быть на­стоя­щим со­ве­ст­ным су­дом по мно­гим тяж­бам, ко­то­рые ве­дут­ся пе­ред ве­ли­ки­ми три­бу­на­ла­ми че­ло­ве­че­ско­го ду­ха и че­ло­ве­че­ско­го об­ще­ст­ва».

Ка­за­лось бы, по­че­му же имен­но рус­ские из­бра­ны Бо­гом, чем они луч­ше дру­гих? Егип­тя­не, на­при­мер, или жи­те­ли Ира­ка, яв­ля­ют­ся на­след­ни­ка­ми древ­ней­ших ци­ви­ли­за­ций че­ло­ве­че­ст­ва – Древ­не­го Егип­та и Ме­со­по­та­мии. Ев­рей­ские свя­щен­ные пи­са­ния – Биб­лия, яв­ля­ют­ся свя­щен­ны­ми и для все­го хри­сти­ан­ско­го ми­ра: ка­то­ли­ков, про­тес­тан­тов и пра­во­слав­ных. Ара­бы да­ли ми­ру од­ну из ве­ли­чай­ших ре­ли­гий – ис­лам. Ну, а древ­не­гре­че­ских бо­гов ка­ж­дый школь­ник зна­ет по­имен­но: Зев­са и Апол­ло­на, Ар­те­ми­ду и Аф­ро­ди­ту, а о си­ла­че Ге­рак­ле до сих пор сни­ма­ют мно­го­се­рий­ные филь­мы. Этот спи­сок бес­цен­но­го вкла­да ка­ж­до­го на­ро­да в ду­хов­ную со­кро­вищ­ни­цу че­ло­ве­че­ст­ва мож­но бы­ло бы про­дол­жать еще очень дол­го. Ка­ж­дый на­род чем-то да зна­ме­нит и у не­го есть по­вод гор­дить­ся эти­ми дос­ти­же­ния­ми и да­же в тай­не счи­тать­ся се­бя луч­ше дру­гих. Мо­жет быть, мы об­ма­ны­ва­ем­ся на свой счет? Мо­жет, мы – са­мые обык­но­вен­ные лю­ди и не сто­ит нам за­ди­рать нос? Стра­на-то у нас, дей­ст­ви­тель­но, са­мая об­шир­ная и в ее не­драх скры­то бо­гатств, а жи­вем мы от­че­го-то ху­же дру­гих на­ро­дов. Вот ведь еще Не­стор-ле­то­пи­сец в «По­вес­ти вре­мен­ных лет» за­пи­сал по­сло­ви­цу о том, что «стра­на на­ша – обиль­ная, по­ряд­ка в ней лишь нет».

Ну, на эти со­мне­ния мож­но от­ве­тить сло­ва­ми ве­ли­ко­го рус­ско­го фи­ло­со­фа Ива­на Алек­сан­д­ро­ви­ча Иль­и­на: «Рос­сия ода­ри­ла нас бес­край­ни­ми про­сто­ра­ми, ши­рью ухо­дя­щих рав­нин, воль­но про­ни­зы­вае­мых взо­ром да вет­ром, зо­ву­щих в лег­кий, да­ле­кий путь. И про­сто­ры эти рас­кры­ли на­ши ду­ши и да­ли им ши­ри­ну, воль­ность и лег­кость, ка­ких нет у дру­гих на­ро­дов. Рус­ско­му ду­ху при­су­ща ду­хов­ная сво­бо­да, внут­рен­няя ширь, ося­за­ние не­из­ве­дан­ных, не­бы­ва­лых воз­мож­но­стей. Мы ро­дим­ся в этой внут­рен­ней сво­бо­де, мы ды­шим ею, мы от при­ро­ды не­сем ее в се­бе — и все ее да­ры, и все ее опас­но­сти: и да­ры ее — спо­соб­ность из глу­би­ны тво­рить, без­за­вет­но лю­бить и го­реть в мо­лит­ве… Нет ду­хов­но­сти без сво­бо­ды, и вот бла­го­да­ря на­шей сво­бо­де пу­ти ду­ха от­кры­ты для нас — и свои, са­мо­быт­ные, и чу­жие, про­ло­жен­ные дру­ги­ми».

Мож­но ска­зать и ина­че: мы жи­вем не для на­ко­п­ле­ния ма­те­ри­аль­ных бо­гатств, а для об­ре­те­ния ду­хов­но­го опы­та; боль­ше ду­ма­ем о цар­ст­ве не­бес­ном, чем в цар­ст­ве зем­ном. По­это­му-то на Ру­си все­гда счи­та­лось, что быть бо­га­тым – стыд­но. И в этом мы рас­хо­дим­ся со мно­ги­ми ев­ро­пей­ски­ми и ази­ат­ски­ми на­ро­да­ми.

В этой всту­пи­тель­ной ста­тье мы час­то ци­ти­ро­ва­ли рус­ских мыс­ли­те­лей. И это не слу­чай­но. На­ша зем­ля ро­ди­ла мно­гих муд­ре­цов. В древ­но­сти это бы­ли вол­хвы, за­тем – пра­во­слав­ные свя­тые, а по­том – фи­ло­со­фы, ко­то­рых по-рус­ски на­зы­ва­ли лю­бо­муд­ра­ми, лю­би­те­ля­ми муд­ро­сти. К со­жа­ле­нию, имя их ред­ко вспо­ми­на­ют, а зря! Обыч­но лю­ди лишь из­ред­ка за­да­ют се­бе труд­ные во­про­сы: «за­чем я жи­ву?», «в чем смысл жиз­ни?», а фи­ло­со­фы ищут на них от­ве­ты всю свою жизнь. Ищут и на­хо­дят от­ве­ты, ко­то­рые по­лез­но бы­ло бы знать и всем нам.

О не­ко­то­рых рус­ских муд­ре­цах – без­вест­ных и зна­ме­ни­тых, мы рас­ска­жем на стра­ни­цах этой кни­ги.

Ну, а те­перь о том, по­че­му же рус­ские счи­та­ют се­бя со­вер­шен­но осо­бым на­ро­дом, из­бран­ным для со­вер­ше­ния не­кой очень важ­ной ра­бо­ты.

Не­бес­ная пра­ро­ди­на

Дав­ным-дав­но, ко­гда лишь на­чи­нал­ся от­счет че­ло­ве­че­ских вре­мен, на са­мой ма­куш­ке Зем­ли, ко­то­рые спус­тя ве­ка на­зо­вут Не­бе­са­ми, а по­том – Се­вер­ным по­лю­сом, ста­рый волхв рас­ска­зы­вал де­тям сказ­ки. По­то­му, что ста­рик, ка­за­лось, ве­дал обо всем на све­те, де­ти про­зва­ли его де­дом Все­ве­дом. От­ку­да ж им, не­смыш­ле­ны­шам, бы­ло знать, что Все­вед – стар­ший в Со­ве­те муд­рей­ших. К его сло­вам при­слу­ши­ва­лись и его во­ле по­ко­ря­лись три ве­ли­ких вол­хва со­сед­них на­ро­дов: мо­гу­чий князь-волхв Тор с ост­ро­ва Ту­ле; муд­рый Аху­ра­маз­да, вла­ды­ка Ариа­ны, и не­воз­му­ти­мый Брах­ма, пра­вив­ший на­ро­дом ин­д­ри­ков. За это гла­ву Со­ве­та муд­рей­ших про­зва­ли Выш­ним или Выш­нем. Он был так же пра­ви­те­лем са­мо­го боль­шо­го и гус­то­на­се­лен­но­го из че­ты­рех ост­ро­вов — Ру­си.

Ну, а сей­час этот мо­гу­ще­ст­вен­ный пра­ви­тель и муд­рей­ших из всех муд­ре­цов, слов­но за­быв о сво­их мно­го­чис­лен­ных обя­зан­но­стях, со­брал де­тей в круг и рас­ска­зы­вал им сказ­ки:

— Жи­ла-бы­ла ко­гда-то ку­роч­ка, но не про­стая, а ря­бая. Все пе­рыш­ки у нее бы­ли чер­ные, как ноч­ное не­бо над на­ми. И свер­ка­ли на этих пе­рыш­ках яр­кие звез­ды, и вы­гля­ды­ва­ла из-под кры­ла яр­ким, пе­ре­лив­ча­тым, спо­ло­хом Зо­ря За­ря­ни­ца, а вслед за ней вы­плы­ва­ло и Крас­но Сол­ныш­ко. И то­гда боль­но бы­ло смот­реть на ку­роч­ку – до то­го яр­ко свер­ка­ли ее пе­рыш­ки…

— Эх, что ж к нам-то Крас­ное Сол­ныш­ко дав­но не за­гля­ды­ва­ет, — взды­хал ка­кой-то маль­чу­ган.

Но Все­вед, лишь мель­ком взгля­нув на не­го из-под кос­ма­тых се­дых бро­вей, про­дол­жал, буд­то и не слы­шал ни­че­го:

—  Про­плы­ва­ло Сол­ныш­ко. Сме­ня­ла его Ве­чер­няя Зорь­ка, а за ней по­яв­лял­ся Ме­сяц Яс­ный. И вновь звез­ды свер­ка­ли на пе­рыш­ках ку­роч­ки. Вот ка­кая это бы­ла не­обык­но­вен­ная, ря­бая, пти­ца. Сле­те­ла она од­на­ж­ды с не­бес, да и по­жа­ло­ва­ла в гос­ти к ста­ри­ку со ста­ру­хой.

— Та­ко­му как ты? – вновь не удер­жал­ся от во­про­са маль­чик.

На этот раз Все­вед ему охот­но от­ве­тил:

— От­че­го же имен­но ко мне. Мо­жет и к та­ко­му, как твой дед  Не­бо­свят…Эх, да толь­ко дав­но это бы­ло. Ни ме­ня еще, ни де­да твое­го еще и на све­те-то не бы­ло. Так что это был дру­гой дед.

Но слу­шай­те же даль­ше, а то я так ни­ко­гда и не рас­ска­жу до кон­ца сказ­ку про ку­роч­ку-ря­бу. При­шла ку­роч­ка к ста­ри­ку со ста­ру­хой, ко­то­рые жи­ли у са­мо­го си­не­го мо­ря, да и ска­за­ла, что сне­сет им зо­ло­тое, как солн­це, яич­ко. Как ска­за­ла, так и сде­ла­ла, снес­ла зо­ло­тое яич­ко. И за­свер­ка­ло оно на всем дом, все све­том сво­им оза­ри­ло. Ста­ло те­п­ло ста­ри­ку со ста­ру­хой и на ду­ше ве­се­ло. А тут, от­ку­да ни возь­мись, мельк­ну­ло что-то шу­строе, се­рень­кое, не­за­мет­нень­кое – мыш­ка-но­руш­ка! Хво­сти­ком сво­им про­вор­ным мах­ну­ло, столк­ну­ло зо­ло­тое яич­ко на пол, оно и рас­ко­ло­лось на­двое! Ста­ло вдруг тем­но и хо­лод­но в до­ме, вет­ры за­вы­ли бу­ные. Ис­пу­га­лись ста­рик со ста­ру­хой, да и за­пла­ка­ли от го­ря: «Как же нам те­перь жить без зо­ло­то­го яич­ка, без Крас­на Сол­ныш­ка!» А ку­роч­ка им в от­вет и го­во­рит: «Не плачь­те. Я вам дру­гое яич­ко сне­су. Не зо­ло­тое, а про­стое!»

— А за­чем же им про­стое яич­ко? – не удер­жал­ся от во­про­са маль­чик. – Оно же не бу­дет све­тить, как сол­ныш­ко! Тем­но и хо­лод­но ста­нет в до­ме у ста­ри­ка и ста­ру­хи. Вот как у нас сей­час.

— А для то­го нуж­но про­стое яич­ко, — от­ве­тил ему Все­вед, — что с не­го на­чи­на­ет­ся но­вая жизнь. Из яич­ка вы­лу­пит­ся цы­п­ле­нок. Вы­рас­тет цы­п­ле­нок и ста­нет ку­роч­кой-ря­бой. А там поя­вит­ся на не­бе и Крас­но Сол­ныш­ко, а с ним вер­нут­ся свет и те­п­ло.

— И к нам они вер­нут­ся? – ра­до­ст­но вски­нул­ся маль­чик.

Тут бы де­ду Все­ве­ду и об­на­де­жить маль­чи­ка, но не мог он сов­рать. И по­то­му на­хму­рил­ся, по­мол­чал и толь­ко по­сле это­го от­ве­тил:

— Нет, сю­да Сол­ныш­ко уже не вер­нет­ся, как бы нам это­го ни хо­те­лось. А вот те­бе, Сва­ро­руж­ко, на­до бу­дет ид­ти за ним, по­со­лонь. Ид­ти дол­го, в те даль­ние края, где солн­це ка­ж­дый день ухо­дит на за­кат, а по­яв­ля­ет­ся ут­ром на вос­хо­де. И ни­ко­гда не ис­че­за­ет на пол­го­да. Там вы и нач­не­те сыз­но­ва но­вую жизнь…

Не из­вест­но, что Все­вед еще мог бы ска­зать де­тям, но тут он за­ме­тил трех ве­ли­ких вол­хвов, ко­то­рые по­до­шли к кру­гу и стоя­ли, мол­ча. Тор гнев­но хму­рил­ся, Аху­ра­маз­да по­гру­зил­ся в свои ду­мы, ну а Брах­ма, как обыч­но, ви­тал мыс­ля­ми где-то очень, очень да­ле­ко. 

Тор пер­вым на­ру­шил на­пря­жен­ное мол­ча­ние:

— Вы­шень, мы ждем те­бя на Со­ве­те!

— Но ес­ли дет­ские сказ­ки для те­бя важ­нее, — на­чал, бы­ло, Аху­ра­маз­да, но не за­кон­чил, толь­ко по­жал пле­ча­ми.

Брах­ма лишь по­смот­рел на Выш­ня сон­ным взгля­дом.

Все трое по­вер­ну­лись и по­шли к при­ста­ни, где их жда­ли три рос­кош­ные ла­дьи. Они долж­ны бы­ли дос­та­вить вол­хвов на ма­лень­кий ост­ро­вок, ко­то­рый раз­ме­щал­ся в цен­тре ар­хи­пе­ла­га и на рав­ном уда­ле­нии от Ру­си, Ту­ле, Ариа­ны и Ин­д­ри­ки. В са­мой се­ре­ди­не ост­ров­ка бы­ли ус­та­нов­ле­ны ог­ром­ные кам­ни. Это ме­сто бы­ло свя­щен­но и мог­ло слу­жить для пе­ре­хо­да в иные ми­ры. Име­ло оно еще од­но вол­шеб­ное свой­ст­во: все сло­ва, про­из­не­сен­ные в мес­та Со­ве­та, про­ни­ка­ли в ду­шу ка­ж­до­го жи­те­ля се­вер­ных ост­ро­вов и ста­но­ви­лись пра­ви­лом жиз­ни для всех.

При­быв­шие вер­хов­ные вол­хвы за­ня­ли свои мес­та в вы­со­ких ка­мен­ных крес­лах.

Вско­ре на Со­вет поя­вил­ся и Вы­шень. Тор встре­тил его уп­ре­ком:

— Пло­хо, ко­гда гла­ва Со­ве­та опаз­ды­ва­ет по­то­му…что рас­ска­зы­ва­ет дет­ские сказ­ки!

Вы­шень не сел в крес­ло, он ос­та­но­вил­ся в цен­тре за­ла и ска­зал:

— На нас над­ви­га­ют­ся хо­лод и тьма. С ка­ж­дым го­дом зи­мы и но­чи ста­но­вят­ся все сту­де­ней и длин­ней, а ле­та и дни —  ко­ро­че и хо­лод­ней. Ско­ро нач­нет­ся ка­та­ст­ро­фа: вся на­ша зем­ля, весь ар­хи­пе­лаг, по­гру­зят­ся на­веч­но во тьму и по­кро­ют­ся не­таю­щи­ми льда­ми! Здесь бу­дет цар­ст­во смер­ти!

Вспыль­чи­вый ры­же­во­ло­сый Тор вы­крик­нул:

— Это­му не бы­вать ни­ко­гда!

Аху­ра­маз­да ска­зал раз­дум­чи­во:

— Все мы зна­ем, что гла­ве Со­ве­та вер­хов­ных вол­хвов от­кры­ты тай­ны вре­мен: как про­шлое, так и да­ле­кое бу­ду­щее. Но всем нам из­вест­но и то, что гря­ду­щее соз­да­ет­ся се­го­дня и лю­бая слу­чай­ность мо­жет силь­но по­вли­ять на не­го – улуч­шить или сде­лать зна­чи­тель­но ху­же. Мо­жет, и твои сло­ва, про­из­не­сен­ные толь­ко что в этом свя­том мес­те, не при­не­сут поль­зы на­шим по­том­кам.

— Да, мои сло­ва из­ме­нят мно­гое, но я не в си­лах об­ра­тить вре­мя вспять и вер­нуть нам сол­неч­ный свет и те­п­ло. Пред­на­чер­тан­ное сбу­дет­ся! И мы об­ра­тим его на поль­зу на­шим на­ро­дам. Все лю­ди долж­ны по­ки­нуть ро­ди­ну и от­пра­вить­ся в юж­ные стра­ны.

— За­чем? Что­бы вы­жить? – спро­сил Брах­ма.

— Да, но не толь­ко для то­го, что­бы про­сто вы­жить. От­ко­че­вать на юг мо­гут и зве­ри. На­ши лю­ди долж­ны по­нес­ти в но­вые стра­ны зна­ния, ко­то­рым мы обу­ча­ли их с дет­ст­ва. Они мо­гут пол­но­стью рас­тво­рить­ся сре­ди дру­гих на­ро­дов, но да­дут чу­же­стран­цам и свое имя, и бес­цен­ные зна­ния. Они спа­сут че­ло­ве­че­ст­во, не до­жи­да­ясь бла­го­дар­но­сти за ока­зан­ное доб­ро. Да и чем они мо­гут от­бла­го­да­рить нас? Раз­ве толь­ко тем, что вы­жи­вут.

— Мы все­гда при­слу­ши­ва­лись к тво­им муд­рым со­ве­там, — на­ча­ло бы­ло Тор,но тут же яро­ст­но вскри­чал, — Но не на этот раз! Мои лю­ди ни­ко­гда не пой­дут пу­тем по­кор­но­сти! Мы – ве­ли­кие вои­ны!По­то­му мы со­глас­ны за­хва­ты­вать но­вые зем­ли и по­ко­рять та­мош­них жи­те­лей. Но при­дем мы ту­да  не как до­б­рые до­маш­ние ду­хи. Мы явим­ся  гроз­ны­ми и ка­раю­щи­ми бо­га­ми! Ту­зем­цы бу­дут нас не­на­ви­деть и бо­ять­ся,за­тем ста­нут по­кло­нять­ся нам! Лю­бое на­ше сло­во, же­ла­ние — ста­нет для них за­ко­ном! А не­по­кор­ных бу­дет ждать не­мед­лен­ная и бес­по­щад­ная смерть! Или – мед­лен­ная, очень мед­лен­ная! Охо-хо-хо!

Гро­мо­по­доб­ный хо­хот То­ра раз­нес­ся да­ле­ко и ото­звал­ся мно­го­крат­ным эхо.

От­сме­яв­шись, князь-пра­ви­тель Ту­ле по­ки­нул зал Со­ве­та.

На­ста­ла оче­редь вы­ска­зать­ся Аху­ра­маз­де:

— Мой на­род так же по­ки­нет се­вер­ную ро­ди­ну и дви­нет­ся на юг. Но не для то­го, что­бы воо­ру­жать вра­гов свои­ми зна­ния­ми. Ма­гия под­час бо­лее силь­ное ору­жие, чем ме­чи и ко­пья. А не­ве­же­ст­вен­ных лег­че дер­жать в по­ви­но­ве­нии. Мои по­том­ки ста­нут ве­ли­ки­ми ца­ря­ми и вои­те­ля­ми. Не бу­дет ни­ко­го на всем бе­лом све­те бо­га­че и гроз­нее арий­цев! Их вос­по­ют в по­эмах, а ле­ген­ды об их си­ле и мо­щи со­хра­нять­ся в ве­ках и ты­ся­че­ле­ти­ях. Так мы об­ре­тем бес­смер­тие.

— Что ж, — кив­нул Вы­шень, — мож­но пра­вить и с по­мо­щью зо­ло­та, си­лы и ма­гии. Прав­да, ма­ло в том ра­до­сти бу­дет и для арий­цев, и для по­ко­рен­ных ими на­ро­дов.

Аху­ра­маз­да под­нял­ся и, от­ве­сив по­клон, от­ве­тил:

— Участь из­бран­ных – тя­же­ла. За эту тяж­кую но­шу им воз­да­ет­ся сла­вой и зо­ло­том. И ес­ли на про­сто­рах юж­ных стран мы встре­тим ру­сов, то за­бу­дем о бы­лом со­сед­ст­ве и род­ст­ве. Бу­дем сра­жать­ся с ни­ми и по­ко­рим так же, как все ос­таль­ные на­ро­ды.

По­сле это­го он не­спеш­но вы­шел вон.

— А ка­кой путь из­бе­рет твой на­род, Брах­ма? – спро­сил Вы­шень.

Тот, вы­хо­дя из глу­бо­кой за­дум­чи­во­сти, от­ве­тил не сра­зу:

— М-м-м, мно­гое, из то­го, что я сей­час ус­лы­шал, ка­жет­ся спра­вед­ли­вым. Мне нра­вит­ся ва­ша идея, Вы­шень, не­сти зна­ния ди­ка­рям. В зна­ни­ях со­кры­та ве­ли­кая си­ла! На­до нау­чить их жить по-на­ше­му и по­кло­нять­ся на­шим бо­гам. Не лиш­ним бу­дет и са­мим по­учить­ся у ту­зем­цев. Что­бы об­ра­тить на поль­зу се­бе их тай­ные зна­ния. Не сле­ду­ет не­до­оце­ни­вать так же власть зо­ло­та и ма­гии. Но это все бу­дет по­том. Вна­ча­ле же сле­ду­ет дей­ст­во­вать так, как при­зы­ва­ет Тор, — си­лой и на­тис­ком. Мои по­том­ки во­рвут­ся на не­ви­дан­ных ди­ка­ря­ми бое­вых ко­лес­ни­цах, сея ужас и смерть. Толь­ко так мы добь­ем­ся по­ви­но­ве­ния. А уж по­том, как ве­ли­кое бла­го­дея­ние, со­хра­ним не­ко­то­рые из ве­ро­ва­ний и, та­ким об­ра­зом, за­кля­тых вра­гов об­ра­тим в на­ших пре­дан­ных слуг.

Ну, а на юг мы пой­дем вме­сте с вои­на­ми Аху­ра­маз­ды, арий­ца­ми. Объ­е­ди­нив­шись, мы ста­нем не­одо­ли­мой си­лой!

— Что ж, с ми­ру по нит­ке, — кив­нул Вы­шень, — Мож­но и так. Ис­поль­зо­вать опыт дру­гих и об­ра­щать их си­лу на поль­зу се­бе. Но где свое, соб­ст­вен­ное? Не рас­те­ряе­те ли вы его в дол­гом пу­ти?

— Хит­рость и муд­рость – вот щи­ты, за ко­то­ры­ми мы со­хра­ним свою ве­ру, язык и куль­ту­ру. Мы ни­ко­гда не рас­те­ря­ем эти бес­цен­ные со­кро­ви­ща и не рас­тво­рим­ся сре­ди дру­гих, как твои лю­ди, о Вы­шень!

Брах­ма низ­ко по­кло­нил­ся, при­жав к гру­ди сло­жен­ные вме­сте ла­до­ни. За­тем он ис­чез – рас­тво­рил­ся в воз­ду­хе.

Ко­гда Вы­шень ос­тал­ся один, он воз­вы­сил го­лос так, что­бы его слы­шал ка­ж­дый рус:

— Вы слы­ша­ли, что од­ни пой­дут по пу­ти си­лы, дру­гие по­ла­га­ют­ся на зо­ло­то и кол­дов­ст­во, тре­тьи хо­тят взять хит­ро­стью. Я же хо­чу нау­чить вас ино­му зна­нию. Ско­ро вы по­ки­не­те род­ные зем­ли, но ни­ко­гда не за­бу­де­те их. Вы бу­де­те жить в люб­ви ко все­му су­ще­му и до­бы­вать про­пи­та­ние тру­да­ми рук сво­их. Будь­те до­б­ры и ни­ко­гда не сле­дуй­те по тро­пе Зла, да­же ес­ли это су­лит вам лег­кую жизнь и бо­гат­ст­ва. И все­гда но­си­те крас­ные оде­ж­ды, по ко­то­рым лег­ко при­знать ро­ди­чей. Ни­ко­гда не об­ра­щай­те ору­жие про­тив сво­их! Но не за­бы­вай­те рат­ных уме­ний, что­бы дать от­пор, на­пав­шим на вас вра­гам. То­гда не бу­дет в ми­ре луч­ших пра­ви­те­лей, чем ру­сы. И не най­дет­ся в ми­ре ни­ко­го, кто смог бы по­хва­стать­ся по­бе­дой над рус­ски­ми вои­на­ми. Доб­ром, лю­бо­вью, свет­лой ве­рой и зна­ния­ми вы добь­е­тесь боль­ше­го, чем лю­ди То­ра, Аху­ра­маз­ды и Брах­мы!

По­том Вы­шень за­мол­чал, про­шел по за­лу Со­ве­та из уг­ла в угол и про­дол­жил, ос­та­но­вив­шись в са­мом его цен­тре:

— Прой­дут го­ды, за­тем ве­ка, за ни­ми – ты­ся­че­ле­тия. Поя­вят­ся и об­ра­тят­ся в прах мо­гу­ще­ст­вен­ные дер­жа­вы. Ис­чез­нут в пы­ли вре­мен мно­гие на­ро­ды. Как нам из­бе­жать этой уча­сти? Вот мой за­вет – рас­ска­зы­вай­те де­тям сказ­ки, как это де­лал я. Сколь­ко бы ни ми­ну­ло вре­мен, лю­ди все­гда бу­дут влюб­лять­ся, же­нить­ся, об­за­во­дить­ся семь­я­ми и вос­пи­ты­вать сво­их чад. Рас­ска­зы­вай­те им то, что са­ми слы­ша­ли в дет­ст­ве от сво­их де­дов-пра­де­дов. Пусть о тво­ре­нии ми­ра бу­дет рас­ска­за­но в сказ­ке о ку­роч­ке-ря­бе, а па­мять о ве­ли­ких хо­ло­дах, из­гнав­ших нам с род­ной зем­ли со­хра­нит­ся в по­чи­та­нии Де­да Мо­ро­за. Вре­мя не вла­ст­но над сказ­ка­ми и толь­ко так вы смо­же­те со­хра­нить зна­ния о сво­ей древ­ней ис­то­рии, сво­их бо­гах, ве­ли­ких пра­ви­те­лях и обы­ча­ях! А те­перь иди­те с ми­ром!

На этом Вы­шень за­кон­чил свою речь и по­гру­зил­ся в мыс­ли о гря­ду­щем. По­сле­до­ва­те­ли Брах­мы ска­за­ли бы, что рус­ский бог по­гру­зил­ся в нир­ва­ну.

Ру­сы по­сту­пи­ли так,как им ве­лел Вы­шень – уш­ли на юг,к солн­цу,ос­та­вив по­за­ди лю­тую сту­жу и веч­ный мрак. А он ос­тал­ся в за­ле Со­ве­та,в ка­мен­ном крес­ле. Лю­ди счи­та­ли, что Вы­шень ос­тал­ся на са­мой вер­ши­не ми­ра – в не­бе­сах и на­блю­да­ем за ни­ми, что­бы прий­ти на по­мощь или по­мочь муд­рым со­ве­том.

(Справ­ки)

Выш­ний (Вы­шень) – выс­шее бо­же­ст­во в ми­фо­ло­гии сла­вян и ру­сов; соз­да­тель Все­лен­ной. Его пре­ем­ни­ком на­зы­ва­ют Сва­ро­га, «де­да рус­ских бо­гов».

Князь-волхв – у арий­ских и не­ко­то­рых дру­гих на­ро­дов вер­хов­ный пра­ви­тель был од­но­вре­мен­но вер­хов­ным жре­цом, или вол­хвом. Его ма­ги­че­ская сущ­ность бы­ла за­ло­гом про­цве­та­ния го­су­дар­ст­ва и всех под­дан­ных.

Тор — один из глав­ных бо­гов гер­ма­но-скан­ди­нав­ской ми­фо­ло­гии, бог гро­ма, бу­ри и пло­до­ро­дия.

Ту­ле (Фу­ле) — со­глас­но ан­тич­ным гео­гра­фам и гер­ман­ским ми­фам ост­ров у По­ляр­но­го кру­га, в 6 днях пла­ва­ния к се­ве­ру от Бри­та­нии.

Аху­ра­маз­да —  вер­хов­ный бог в зо­роа­ст­риз­ме и в бо­лее древ­них ве­ро­ва­ни­ях ай­ра­нов, иран­цев. Оли­це­тво­ре­ние доб­ро­го на­ча­ла.

Ариа­на – в зо­роа­ст­рий­ских ве­ро­ва­ни­ях это пре­крас­ная стра­на, со­тво­рен­ная Аху­ра­маз­дой пер­вой сре­ди кар­шва­ров (бла­гих зе­мель). В ан­тич­ные вре­ме­на — древ­не­гре­че­ское на­зва­ние вос­точ­ной час­ти Иран­ско­го пла­то (со­вре­мен­ный Ге­рат).

Брах­ма — в брах­ма­низ­ме (древ­них ве­ро­ва­ни­ях ин­дий­цев арий­ско­го про­ис­хо­ж­де­ния) один из трех выс­ших бо­гов, бог-соз­да­тель, тво­рец Все­лен­ной и все­го су­ще­го. В бо­лее позд­ние вре­ме­на его по­тес­нил культ Виш­ну (со­зи­да­тель­ной си­лы Кос­мо­са) и Ши­вы (раз­ру­ши­те­ля Все­лен­ной). Ши­ва изо­бра­жа­ет­ся тем­но­ли­ким, что сви­де­тель­ст­ву­ет о его не­арий­ском про­ис­хо­ж­де­нии, оче­вид­но ему по­кло­ня­лись до при­ше­ст­вия на Ин­до­стан пле­мен арий­цев. В на­стоя­щее вре­мя Брах­ма поч­ти за­быт и его культ прак­ти­че­ски от­сут­ст­ву­ет. Обыч­но он изо­бра­жа­ет­ся че­ты­рех­ли­ким, че­ты­рех­ру­ким, си­дя­щим на ле­бе­де.

Ин­д­рик – сло­во име­ет не­сколь­ко зна­че­ний. В ре­ли­гии Вед (свя­щен­ных пи­са­ний на сан­ск­ри­те) Ин­д­ра — наи­бо­лее по­чи­тае­мое бо­же­ст­во, пред­во­ди­тель, царь бо­гов, гро­мо­вер­жец и уст­рои­тель ми­ра. В ве­дах он — са­мых по­пу­ляр­ный пер­со­наж. Воз­мож­но, имя это­го бо­га да­ло на­зва­ние го­су­дар­ст­ву Ин­дия и по­лу­ост­ро­ву Ин­до­стан. В рус­ской ми­фо­ло­гии Ин­д­ра (Ин­д­рик, Ин­д­рок)  — ми­фи­че­ское су­ще­ст­во, ос­во­бо­ж­даю­щее ре­ки из пле­на (за­мер­за­ния); зверь, жи­ву­щий под зем­лей и про­чи­щаю­щий «все клю­чи ис­точ­ные» (ци­та­та по «Го­лу­би­ной кни­ге»). В сред­не­ве­ко­вых рус­ских бес­тиа­ри­ях ин­д­ри­ком-зве­рем на­зы­ва­ли еди­но­ро­га.

Русь – древ­ней­шее на­зва­ние пра­ро­ди­ны ру­сов и сла­вян. Поз­же оно пе­ре­но­си­лось на все ев­ра­зий­ские зем­ли, в ко­то­рых жи­ли ру­сы.

(Ком­мен­та­рии)

Арий­цы – боль­шая се­мья род­ст­вен­ных на­ро­дов, в ко­то­рую вхо­дят рус­ские и сла­вя­не, гер­ман­цы и скан­ди­на­вы, а так же ин­доа­рий­цы – ос­нов­ное на­се­ле­ние Ира­на и Ин­дии. Уже на ран­нем эта­пе су­ще­ст­во­ва­ния эти на­ро­ды силь­но от­ли­ча­лись друг от дру­га внеш­не. На­ци­ст­ская «ра­со­вая тео­рия», пред­став­ляв­шая «чис­то­кров­ных арий­цев» «бе­ло­ку­ры­ми бес­тия­ми», не име­ет под со­бой ни­ка­ко­го ос­но­ва­ния: ин­доа­рий­цы все­гда бы­ли чер­но­во­ло­сы­ми, тем­но­ко­жи­ми и ка­ре­гла­зы­ми. В труд­но­дос­туп­ных до­ли­нах Ги­ма­ла­ев со­хра­ни­лись арий­ские пле­ме­на, ко­то­рые жи­вут там со вре­мен экс­пан­сии арий­цев в Ин­дию. За про­шед­шие ты­ся­че­ле­тия эти лю­ди не име­ли кон­так­тов с дру­ги­ми на­ро­да­ми и ге­не­ти­че­ски яв­ля­ют­ся «чис­то­кров­ны­ми». У них смуг­лая ко­жа, чер­ные во­ло­сы и ка­рие гла­за. Внеш­не они бо­лее все­го на­по­ми­на­ют кар­пат­ских гор­цев. Тем не ме­нее, не цвет ко­жи был глав­ным при­зна­ком, объ­е­ди­няв­шим столь раз­ные на­ро­ды. Арий­цы бы­ли со­се­дя­ми – по по­след­ним на­уч­ным дан­ным, они жи­ли на че­ты­рех ост­ро­вах ар­хи­пе­ла­га, рас­по­ла­гав­ше­го­ся при­бли­зи­тель­но на мес­те ны­неш­не­го Се­вер­но­го по­лю­са. По­сле то­го как от не­вы­яс­нен­ных при­чин про­изош­ло сме­ще­ние по­лю­сов Зем­ли ар­хи­пе­лаг час­тич­но за­то­нул и пе­ре­стал быть при­год­ным для жиз­ни. О су­ще­ст­во­ва­нии это­го ар­хи­пе­ла­га се­го­дня на­по­ми­на­ют Грен­лан­дия (по стран­но­му сте­че­нию об­стоя­тельств имя это­го об­ле­де­нев­ше­го ост­ро­ва пе­ре­во­дит­ся как «Зе­ле­ная стра­на»), мно­же­ст­во мел­ких ост­ро­вов на се­ве­ре Ка­на­ды и ост­ро­ва в Се­вер­ном Ле­до­ви­том океа­не у бе­ре­гов Рос­сии.

О близ­ком род­ст­ве арий­ских на­ро­дов, в пер­вую оче­редь, сви­де­тель­ст­ву­ет сход­ст­во язы­ков. Свя­щен­ные кни­ги арий­ских ин­дий­цев на­пи­са­ны на сан­ск­ри­те. Сей­час это уже мерт­вый язык – на нем не об­ща­ют­ся в бы­ту. Но сан­ск­рит со­хра­нил по­ра­зи­тель­но мно­го об­щих слов с со­вре­мен­ным рус­ским – жи­вым, язы­ком. Эти со­от­вет­ст­вия от­но­сят­ся к сфе­ре ре­ли­гии, что го­во­рит о том, что ин­доа­ри­ев и у рус­ских в древ­но­сти был один пан­те­он бо­гов. Это от­но­сит­ся и к са­мо­му на­зва­нию Вед. И без пе­ре­во­да по­нят­но, что речь идет о ве­де­нии, то есть, зна­нии. Это же сло­во оп­ре­де­ля­ло ква­ли­фи­ка­цию ведьм – «знаю­щих». Со­звуч­но на­зва­нию свя­щен­ных книг Вед и имя вол­хва Все­ве­да, из­вест­но­го так же по ле­ген­дам за­пад­ных сла­вян, че­хов.

С дру­гой сто­ро­ны, имя сла­вя­но-рус­ско­го «во­ло­са­то­го» бо­га муд­ро­сти и бо­гат­ст­ва Ве­ле­са бы­ло впол­не по­нят­но ин­доа­рий­цам, ведь на сан­ск­ри­те «ва­ла» — шерсть ско­та, «ва­лин»  — во­ло­са­тый, а гла­гол «вал» оз­на­ча­ет – со­хра­нять бо­гат­ст­ва.

Очень мно­го сход­ных слов в рус­ском язы­ке и древ­не­гер­ман­ских диа­лек­тах. Есть и они и в древ­не­иран­ских на­ре­чи­ях. Сло­вом, сов­па­де­ний в язы­ках род­ст­вен­ных, арий­ских, язы­ках

мно­же­ст­во и мы не бу­дем при­во­дить их все. Од­на­ко при этом от­ме­тим, что рус­ский, древ­не­ин­дий­ский, иран­ский и гер­ман­ские пан­те­о­ны бо­гов сов­па­да­ли да­ле­ко не во всем: у нас бы­ли и об­щие для всех бо­ги, и свои соб­ст­вен­ные.

Ес­ли род­ст­во арий­ских на­ро­дов уже ни у ко­го не вы­зы­ва­ет со­мне­ния, то по­ис­ки еди­ной пра­ро­ди­ны про­дол­жа­ют­ся по сей день и вы­зы­ва­ют мно­го спо­ров. Все же, ар­хео­ло­ги­че­ские рас­коп­ки по­зво­ли­ли, во-пер­вых, об­на­ру­жить ве­ли­ко­леп­ные го­ро­да и кре­по­сти арий­цев на тер­ри­то­рии Рос­сии (в пер­вую оче­редь, это ги­гант­ская пи­ра­ми­да-об­сер­ва­то­рия на Коль­ском по­лу­ост­ро­ве и свя­щен­ный го­род Ар­ка­им на Юж­ном Ура­ле), а, во-вто­рых, по­нять, что они дви­га­лись с се­ве­ра на юг, а даль­ше в раз­ных на­прав­ле­ни­ях: на юго-вос­ток, на юго-за­пад или на за­пад.

Но как да­ле­ко на се­ве­ре на­хо­ди­лась пра­ро­ди­на арий­цев, за­се­лив­ших ог­ром­ные про­стран­ст­ва Ев­ра­зии? Сей­час труд­но по­ве­рить в то, что не­ко­гда су­ще­ст­во­ва­ли ог­ром­ные ма­те­ри­ки, от ко­то­рых прак­ти­че­ски не ос­та­лось и сле­да: Ле­му­рия, Му, Ан­тан­ти­да и Арк­ти­да. Мо­жет быть, пер­вы­ми ука­за­ли на Се­вер­ный по­люс со­вре­мен­ные ин­дий­ские уче­ные, тща­тель­но изу­чив­шие как тек­сты Вед, так и свя­щен­ную кни­гу зо­роа­ст­рий­цев Аве­сту. Вот что пи­сал Ло­ка­ма­нья Бал Ган­гад­хар Ти­лак в кни­ге «Ори­он»: «Арьи не бы­ли ав­то­хто­на­ми (то есть, ко­рен­ны­ми жи­те­ля­ми) ни в Ев­ро­пе, ни в Цен­траль­ной Азии — их ис­ход­ный ре­ги­он ле­жал где-то вбли­зи Се­вер­но­го по­лю­са в эпо­ху па­лео­ли­та. И они миг­ри­ро­ва­ли от­ту­да в Азию и Ев­ро­пу не под влия­ни­ем «не­одо­ли­мо­го им­пуль­са», а по­то­му что на­сту­пи­ли не­бла­го­при­ят­ные из­ме­не­ния в кли­ма­те это­го ре­гио­на». Ин­дий­ский уче­ный от­ме­ча­ет, что в Ве­дах опи­са­ны при­род­ные яв­ле­ния, ко­то­рые мож­но на­блю­дать толь­ко на по­лю­се или вбли­зи не­го. Это: Солн­це, вос­хо­дя­щее толь­ко на юге; звез­ды, ко­то­рые не вос­хо­дят и не за­хо­дят, а вра­ща­ют­ся в го­ри­зон­таль­ной плос­ко­сти, за­вер­шая ка­ж­дый свой круг за 24 ча­са; се­вер­ная не­бес­ная по­лу­сфе­ра ви­ди­ма на про­тя­же­нии все­го го­да, то­гда как юж­ная все­гда ос­та­ет­ся не­ви­ди­мой; год со­сто­ит толь­ко из од­но­го дол­го­го дня и од­ной но­чи, ко­то­рые длят­ся  по шесть ме­ся­цев; на се­вер­ной пра­ро­ди­не бы­ва­ет лишь од­но ут­ро и один ве­чер, то­гда как солн­це вос­хо­дит и за­хо­дит один раз, но ут­рен­ний и ве­чер­ний рас­свет длить­ся не­пре­рыв­но по два ме­ся­ца. Ко­неч­но, ни в Ира­не, Ин­дии и да­же в сред­ней по­ло­се Рос­сии вы ни­че­го по­доб­но­го не уви­ди­те.

Опи­са­ны в Ве­дах и на­сту­п­ле­ние веч­ной но­чи и по­тря­саю­щих хо­ло­дов, от ко­то­рых, по­нят­ное де­ло, мож­но бы­ло спа­стись толь­ко бег­ст­вом.

Ис­сле­до­ва­ния Вед от­но­сят­ся к ин­доа­рий­цам. А ес­ли ли та­кие же сви­де­тель­ст­ва в рус­ском фольк­ло­ре? Их не мо­жет не быть, ес­ли речь идет о на­ро­де, род­ст­вен­ном ин­доа­рий­цам. И еще од­но со­мне­ние: ин­дий­ские «пре­да­ния ста­ри­ны се­дой» со­хра­не­ны в Ве­дах, иран­ские – в Аве­сте, но у нас, вро­де бы, не ос­та­лась столь же древ­них свя­щен­ных пи­са­ний. Как же мы уз­на­ем о са­мом на­ча­ле ис­то­рии ру­сов?

От­ве­тим на это, что свя­щен­ные кни­ги у нас все же есть. Это «Го­лу­би­ная кни­га», «Ве­ле­со­ва кни­га», «Пат­ри­ар­си» (то есть, Пра­от­цы), Ио­а­ки­мов­ская ле­то­пись, най­ден­ная в XVIII ве­ке ис­то­ри­ком Ва­си­ли­ем Ни­ки­ти­чем Та­ти­ще­вым, да еще «Сло­во о пол­ку Иго­ре­ве», став­шее из­вест­ным в са­мом на­ча­ле XIX ве­ка. Ко­неч­но, все эти про­из­ве­де­ния от­но­сят­ся к бо­лее позд­ним вре­ме­нам, но за их стро­ка­ми сто­ят по-на­стоя­ще­му древ­ние ве­ро­ва­ния на­ше­го на­ро­да. Еще бо­лее ин­те­рес­ным ис­точ­ни­ком яв­ля­ют­ся рус­ские сказ­ки, ко­то­рые по­зво­ли­ли Алек­сан­д­ру Ни­ко­лае­ви­чу Афа­нась­е­ву и дру­гим рус­ским ис­сле­до­ва­те­лям ре­кон­ст­руи­ро­вать ис­кон­ные ве­ро­ва­ния. Так что нет ни­ка­ко­го по­во­да для то­го, что­бы лег­ко­мыс­лен­но от­но­сит­ся к рус­ским на­род­ным сказ­кам.

Един­ст­вен­ный ис­то­ри­че­ский ис­точ­ник, ко­то­ро­му не сле­ду­ет до­ве­рять – это ле­ген­да о при­зва­нии ва­ря­гов, пе­ре­ска­зан­ная мо­на­хом Кие­во-Пе­чер­ской лав­ры Не­сто­ром в ле­то­пи­си «По­весть вре­мен­ных лет». Со­глас­но Не­сто­ру, пле­ме­на иль­мен­ских сло­вен и со­сед­ние с ни­ми уг­ро-фин­ские на­ро­ды при­гла­си­ли кня­жить ва­ря­гов не­ве­до­мо­го на­ро­да «русь». По­сле при­хо­да Рю­ри­ка с брать­я­ми сна­ча­ла се­вер­ная часть вос­точ­но­сла­вян­ских на­ро­дов пре­вра­ти­лась в рус­ских, а за­тем к ним при­сое­ди­ни­лись еще и по­днеп­ров­ские сла­вя­не. Так, не­ве­до­мо ка­ким об­ра­зом, воз­ник рус­ский на­род. К со­жа­ле­нию, этот ис­то­ри­че­ский анек­дот упор­но пе­ре­ска­зы­ва­ет­ся в шко­лах, он слу­жит так же ос­но­вой для мно­гих ис­то­ри­че­ских ис­сле­до­ва­ний.

Ну, а что же го­во­рит­ся в сказ­ках о по­ляр­ной пра­ро­ди­не ру­сов? Этой те­ме по­свя­ще­на очень ин­те­рес­ная кни­га Л.М.Алек­сее­вой «По­ляр­ные сия­ния в ми­фо­ло­гии сла­вян». Ав­тор убе­ди­тель­но до­ка­зы­ва­ет, что мно­гие ска­зоч­ные пер­со­на­жи на­ше­го фольк­ло­ра име­ют арк­ти­че­ское про­ис­хо­ж­де­ние. В пер­вую оче­редь это – ог­нен­ные змеи, ко­то­рые, из­ви­ва­ясь, про­но­сят­ся в воз­ду­хе и ис­че­за­ют где-то вда­ли. Воз­мож­но, имя Змея Го­ры­ны­ча ука­зы­ва­ет не на не­ве­до­мые го­ры, а на — «го­ре», то есть – ввер­ху. Это – ог­нен­ный змей, ко­то­рый про­но­сил­ся в не­бе, над го­ло­ва­ми лю­дей. Те, ко­му хоть раз до­ве­лось ви­деть по­ляр­ные сия­ния, со­гла­сит­ся, что это очень точ­ное опи­са­ние.

Ка­ж­до­му из­вес­тен и по­ве­ли­тель хо­ло­да – но­во­год­ний (а это язы­че­ский празд­ник) Дед Мо­роз. Но ведь Дед Мо­роз – до­б­рый, он не­сет в меш­ке по­дар­ки, а не смер­тель­ную сту­жу и не­про­ни­цае­мую тьму!

Дей­ст­ви­тель­но, у на­ше­го доб­ро­го де­душ­ки бы­ли ма­ло­при­ят­ные пред­ше­ст­вен­ни­ки. Ско­рее все­го, из­на­чаль­но бы­ла Ле­дя­ная Мать, до­воль­но точ­но опи­сан­ная дат­ским ска­зоч­ни­ком Хан­сом-Хри­стиа­ном Ан­дер­се­ном в «Снеж­ной ко­ро­ле­ве»: «Сте­ны чер­то­гов бы­ли на­ме­те­ны снеж­ны­ми ме­те­ля­ми, ок­на и две­ри про­би­ты сви­ре­пы­ми вет­ра­ми. Гро­мад­ные за­лы, воз­ве­ден­ные при­хо­тью вьюг, сот­ня­ми тя­ну­лись не­пре­рыв­ной гря­дой, ос­ве­щен­ные се­вер­ным сия­ни­ем… Хо­лод­но, бы­ло здесь, пус­то, мерт­во и ве­ли­че­ст­вен­но! Се­вер­ное сия­ние вспы­хи­ва­ло и мер­ца­ло так рит­мич­но, что мож­но бы­ло точ­но рас­счи­тать, в ка­кую ми­ну­ту свет раз­го­рит­ся все­го яр­че и в ка­кую поч­ти угас­нет».

В древ­ней­шие вре­ме­на власть при­над­ле­жа­ла жен­щи­нам. По­то­му и си­лы при­ро­ды счи­та­ли жен­ски­ми бо­же­ст­ва­ми. По­том власть пе­ре­шла к муж­чи­нам. И бо­ги то­же «по­ме­ня­ли пол»: на сме­ну Ле­дя­ной Ма­те­ри при­шел Ле­дя­ной Дед. Ну, а его опи­сал в сказ­ке «Два бра­та» Ев­ге­ний Шварц: «…Маль­чик ог­ля­нул­ся.

По­за­ди сто­ял вы­со­кий ста­рик в шу­бе, шап­ке и ва­лен­ках из чис­то­го сне­га. Бо­ро­да и усы ста­ри­ка бы­ли ле­дя­ные и по­зва­ни­ва­ли ти­хонь­ко, ко­гда он го­во­рил. Ста­рик смот­рел на маль­чи­ка не ми­гая. Не доб­рое и не злое ли­цо его бы­ло до то­го спо­кой­но, что у маль­чи­ка сжа­лось серд­це.

А ста­рик, по­мол­чав, по­вто­рил от­чёт­ли­во, глад­ко, как буд­то он чи­тал по книж­ке или дик­то­вал:

— Я — Рас­по­ря­дил­ся. Что­бы хо­лод. Не при­чи­нил. Те­бе. До по­ры до вре­ме­ни. Ни ма­лей­ше­го вре­да. Ты зна­ешь, кто я?

— Вы  как  буд­то Де­душ­ка Мо­роз? — спро­сил  маль­чик.

— От­нюдь нет! — от­ве­тил ста­рик хо­лод­но.- Де­душ­ка Мо­роз — мой сын. Я про­клял его, — этот здо­ро­вяк слиш­ком доб­ро­ду­шен. Я — Пра­де­душ­ка Мо­роз, а это со­всем дру­гое де­ло, мой юный друг».

В на­род­ных сказ­ках Ле­дя­ной Дед из­вес­тен под дру­ги­ми име­на­ми – Ка­ра­чу­на и Ко­щея Бес­смерт­но­го.

Ко­гда ру­сы по­ки­ну­ли се­вер­ную пра­ро­ди­ну и ока­за­лись в мес­тах с бо­лее мяг­ким кли­ма­том. Из­ме­ни­лось и их от­но­ше­ние к зим­ним хо­ло­дам, ко­то­рые боль­ше не гро­зи­ли не­ми­нуе­мой смер­тью. Так вме­сто Пра­де­душ­ки Мо­ро­за поя­вил­ся до­б­рый Дед Мо­роз.

Что ж, на­де­ж­да Выш­ня на то, что древ­ние пре­да­ния смо­гут спус­тя ты­ся­че­ле­тия со­хра­нить­ся лишь в дет­ских сказ­ках, впол­не оп­рав­да­лись. И сей­час мы на­чи­на­ем рас­шиф­ро­вы­вать эти древ­ней­шие пре­да­ния.

В свя­щен­ной ро­ще

Он шел по тро­пе, им же про­топ­тан­ной за мно­гие го­ды жиз­ни в этой ро­ще. Здесь та­ких троп и тро­пи­нок бы­ло мно­же­ст­во и он пом­нил их все на­пе­ре­чет  по­то­му, что ка­ж­дая ве­ла от его жи­лья к той или иной це­ли. Од­на – к ру­чью, дру­гая – к  свет­лой по­ля­не, тре­тья – к свя­щен­но­му ду­бу, ку­да в осо­бых слу­ча­ях до­пус­ка­лись ста­рей­ши­ны пле­ме­ни, чет­вер­тая – к тай­но­му мес­ту в ча­ще, ку­да он ухо­дил мо­лить­ся. А бы­ли еще иные – мно­го их, не мень­ше, чем го­дов, про­жи­тых в свя­том мес­те.

Стол­пос­вят по­се­лил­ся здесь еще юно­шей, ко­гда скон­чал­ся его пред­ше­ст­вен­ник, ве­ли­кий волхв. По­на­ча­лу бы­ло очень труд­но. Как ни су­ро­ва бы­ла под­го­тов­ка, рав­но­силь­ная смер­ти, его все рав­но тя­ну­ло к лю­дям,к род­ным. Ко­неч­но, гре­зи­лись пре­крас­ные де­вуш­ки, ко­то­рые на не­го, юно­го вол­хва, вни­ма­ния не об­ра­ща­ли: зна­ли, что с ним не бу­дет ни сча­стья, ни люб­ви, ни се­мьи, ни де­тей. Свя­той – все рав­но, что волк оди­ноч­ка. Но все это мед­лен­но и труд­но уш­ло, за­бы­лось, рас­тая­ло в ту­ма­не лет.

И то­гда лю­дей ему за­ме­ни­ли эти де­ре­вья, кус­ты, тра­вы и цве­ты. У ка­ж­до­го из них был свой ха­рак­тер, свое про­шлое и при­выч­ки. Осо­бен­но Стол­пос­вят ра­до­вал­ся мо­ло­дой по­рос­ли, га­дал, ка­ки­ми они вы­рас­тут, как бу­дет про­те­кать их жизнь. И го­ре­вал, ко­гда по­сле ура­га­на ви­дел по­ва­лен­ные ство­лы дре­вес­ных ве­ли­ка­нов. Год за го­дом он на­блю­дал, как они ист­ле­ва­ют, по­кры­ва­ют­ся мхом, ухо­дят в зем­лю и да­ют но­вые ро­ст­ки. Жизнь ни­ко­гда не кон­ча­лась – со­вер­шив пол­ный круг, она на­чи­на­лась вновь и за пе­ча­лью сле­до­ва­ла ра­дость. Все как у лю­дей. Впро­чем, жизнь со­пле­мен­ни­ков он знал ма­ло, мог лишь до­га­ды­вать­ся о ней по не­час­тым встре­чам со ста­ри­ка­ми.

Сей­час он шел ми­мо де­ревь­ев так, буд­то во­круг не­го бы­ла тол­па лю­дей. Ко­му-то при­вет­ли­во ки­вал, иным лас­ко­во улы­бал­ся, треть­им не все­рь­ез гро­зил уз­ло­ва­тым паль­цем. Они от­кли­ка­лись – ше­ле­сте­ли ли­ст­вой, на­кло­ня­ли вет­ви, буд­то кла­ня­лись вол­хву.

По­на­ча­лу ро­ща встре­ти­ла его на­сто­ро­жен­но, при­тих­ла и слов­но при­смат­ри­ва­лась к но­вич­ку, не зная, мож­но ли ему до­ве­рять и не сто­ит ли ждать от не­го ка­кой-ни­будь бе­ды. Бы­ли мо­мен­ты, ко­гда Стол­пос­вя­ту ста­но­ви­лось страш­но – де­ре­вья буд­то на­сту­па­ли на не­го, ста­ра­ясь вы­да­вить из ро­щи про­тяж­ным скри­пом, ко­гда один ствол трет­ся о дру­гой, то ли пла­кал, то ли за­вы­вал. Слу­ча­лись и дру­гие бе­ды, по его не­опыт­но­сти. Од­на­ж­ды по­сле дол­гой про­гул­ки по ро­ще, он, ус­тав, при­сло­нил­ся к ство­лу оси­ны и за­смот­рел­ся на ее вет­ви с тре­пе­щу­щи­ми на вет­ру лис­ти­ка­ми. По­чу­ди­лось буд­то он – ма­лень­кий, ут­кнул­ся в ко­ле­ни ма­те­ри, а она гла­дит его по го­ло­ве сво­ей те­п­лой ла­до­нью, на­шеп­ты­вая неж­ные, ус­по­каи­ваю­щие сло­ва. А по­том ка­ким-то об­ра­зом уви­дел всю ис­то­рию осин. Буд­то в не­за­па­мят­ные вре­ме­на, ко­гда гус­тые, не­про­хо­ди­мые ле­са по­кры­ва­ли всю зем­лю, оси­ны бы­ли дру­ги­ми – мо­гу­чи­ми, бе­ло­стволь­ны­ми де­ревь­я­ми, под­ни­мав­ши­ми свои кро­ны до са­мых туч. Но од­на­ж­ды при­шла ве­ли­кая бе­да – на­ле­тел не­ве­до­мо от­ку­да Чер­но­бог. На­гнал тьму, а в тем­но­те по­дул смер­тель­ным смра­дом и на­чал унич­то­жать де­ре­вья. От смер­тель­ной его зло­бы они скрю­чи­ва­лись, чер­не­ли и…при­зна­ва­ли его власть над со­бой, по­ко­ря­лись во­ле Чер­но­го бо­га. Од­на лишь оси­на вы­стоя­ла и не по­ко­ри­лась ему. За что и по­пла­ти­лась – со­брал Враг со всех осин их бе­лую ко­ру и стоя­ли они, об­ли­ва­ясь крас­ным со­ком, буд­то лю­ди с со­дран­ной ко­жей. И ни­кто не при­шел им на по­мощь, ни­кто не под­дер­жал. Уле­тел Чер­но­бог, уш­ла тьма. Ра­до­ст­ное за­ше­ле­сте­ли де­ре­вья ли­ст­вой, вос­пря­ну­ли и рас­пря­ми­лись. На оси­ны же гля­де­ли с опа­ской – страш­ной она им ка­за­лось и глу­пой по­то­му, что ос­ме­ли­лась пе­ре­чить са­мо­му вла­сти­те­лю сил Зла. Да и поя­вив­шие­ся по­том лю­ди от­че­го-то не­до­люб­ли­ва­ли оси­ны, но от всех на­пас­тей за­щи­ща­лись оси­но­вы­ми коль­я­ми: и в серд­ца упы­рям вби­ва­ли и вся­кие хво­ри из те­ла ими вы­тя­ги­ва­ли, ведь оси­на не ут­ра­ти­ла сво­ей стой­кой не­на­вис­ти ко всем злым си­лам.

Дол­го слу­шал оси­ну Стол­пос­вят, а ко­гда оч­нул­ся и хо­тел отой­ти от ство­ла, то по­нял, что де­ре­во вы­тя­ну­ло из не­го вме­сте с тем­ны­ми ду­ма­ми и со­мне­ния­ми и все си­лы. За­кру­жи­лась у вол­хва го­ло­ва, рух­нул он на ко­ле­ни, да так и по­полз по тро­пе. Чу­тье под­ска­за­ло ему вер­ное на­прав­ле­ние – к свя­щен­но­му ду­бу. Ед­ва до­б­рал­ся до не­го,встал,от­ве­сил зем­ной по­клон и, ска­зав — «Спа­си,ба­тюш­ка!Дай сил!»,об­нял мо­гу­чий,шер­ша­вый ствол. Сна­ча­ла вро­де бы ни­че­го и не про­изош­ло, по­том ста­ли по­ка­лы­вать ла­до­ни и по­тек­ла по ру­кам, а от них по все­му те­лу мо­гу­чая си­ла. За­кру­ти­лась в нем зе­ле­ным, сол­неч­ным во­до­во­ро­том. Ах­нул от не­ожи­дан­но­сти волхв, ог­ля­нул­ся по­свет­лев­ши­ми гла­за­ми и ра­до­ст­но ста­ло у не­го на ду­ше. Ухо­дя, не за­был по­кло­нить­ся ду­бу: «Спа­си­бо те­бе, ба­тюш­ка! Рас­ти и ты, не зная бо­лез­ней!» Ни­че­го не от­ве­тил мо­гу­чий ве­ли­кан, толь­ко по­чу­ди­лось, буд­то улыб­нул­ся до­воль­но и при­гла­сил при­хо­дить еще.

С тех пор все из­ме­ни­лось в жиз­ни Стол­пос­вя­та – лес при­знал его сво­им и ожил, бо­лее не утаи­вая сво­ей скры­той жиз­ни. Пер­вым по­жа­ло­вал Ле­ший – при­шел зна­ко­мить­ся. Си­дел, рас­ска­зы­вал о жиз­ни де­ревь­ев, жа­ло­вал­ся на ко­рое­дов и дре­во­точ­цев, на болт­ли­вых со­ек-во­ро­вок. Вслед за ним ос­ме­ле­ли и ос­таль­ные: из озер­ца Во­дя­ной вы­брал­ся на бе­рег, ру­сал­ки по­ка­за­лись, но вол­хва не со­блаз­ня­ли и ду­мать не сме­ли, что­бы за­ще­ко­тать его и ута­щить к се­бе на дно, по­то­му что счи­та­ли его род­ней. А там и де­вы дре­вес­ные по­ка­за­лись. За ни­ми – воз­душ­ные кра­са­ви­цы, ви­лы…Сло­вом, вско­ре ро­ща на­пол­ни­лась жиз­нью и под­час бы­ло там так шум­но и су­ет­но, что Стол­пос­вят бе­жал от все­го это­го шу­ма и го­мо­на в са­мую ча­щу, но и там ему по­коя не бы­ло. В ча­ще, сре­ди бу­ре­ло­ма, об­лю­бо­ва­ла се­бе мес­теч­ко ба­ба Яга. Ко­вар­ная она бы­ла ста­ру­ха! Все хо­те­ла по­ка­зать­ся гос­те­при­им­ной хо­зяй­кой, от­ве­дать сво­ей стряп­ни пред­ла­га­ла. Так бы и про­пал ни за что Стол­пос­вят, ес­ли не пре­ду­пре­дил его друг Ле­ший, что от­ве­дав­ший еду мерт­вых, сра­зу же к пра­от­цам от­прав­лял­ся. Да не в не­бе­са, не в Си­нюю Свар­гу, а в са­мое пек­ло, к Чер­но­бо­гу и его чер­тям.

Как ос­во­ил­ся в свя­щен­ной ро­ще волхв, так и на­ча­лось его слу­же­ние бо­гам. Гря­нул гром, уда­ри­ла с не­бес мол­ния  — стол­пом све­та опус­ти­лась с не­бес на зем­лю и поя­вил­ся в ней, у свя­то­го ду­ба, Пе­рун! Гроз­но гля­нул бог на Сто­пос­вя­та, спро­сил, буд­то гром вда­ли про­гро­хо­тал: «Ты, что ли, но­вый хра­ни­тель мо­ей ро­щи?»

Не имея сил от­ве­тить – ра­зом го­лос ку­да-то про­пал, волхв лишь низ­ко по­кло­нил­ся в от­вет Гро­мо­верж­цу.

Вновь по­лых­ну­ло не­бес­ным ог­нем и ра­зом рас­сея­лись тем­ные ту­чи. А ко­гда гро­за ми­но­ва­ла, уви­дел Стол­пос­вят, что Пе­рун сто­ит, об­ло­ко­тив­шись спи­ной о дуб, и смот­рит на не­го свер­ху, ух­мы­ля­ясь. По­том спро­сил уже нор­маль­ным, не гро­хо­чу­щим, го­ло­сом:

— Ну, по­ве­дай, че­му те­бя нау­чи­ли стар­цы. Кто са­мый пер­вый из бо­гов?

— Выш­ний, что со­тво­рил Солн­це, Ме­сяц, Звез­ды и Зо­ри, — от­ве­тил мо­ло­дой волхв.

— А кто ж соз­дал Не­бе­са и Зем­лю? – до­пы­ты­вал­ся бог.

— Сва­рог, дед всем бо­гам, — и тут на­шел­ся Стол­пос­вят.

— А кто сы­но­вья Сва­ро­га?

— Сла­вен Сва­рог свои­ми сы­новь­я­ми муд­ры­ми и мо­гу­чи­ми: Пе­ру­ном Гре­мя­щим да Ве­ле­сом, ста­да хра­ня­щим…

  При упо­ми­на­нии сво­его име­ни Пе­рун бы­ло ши­ро­ко улыб­нул­ся, но как ус­лы­шал о Ве­ле­се, на­хму­рил­ся, буд­то тем­ная ту­ча лег­ла на его ли­цо – силь­но не лю­бил он сво­его спо­кой­но­го брат­ца. В за­дум­чи­во­сти по­вто­рил: «И Ве­ле­сом, ста­да хра­ня­щим…». По­том встре­пе­нул­ся и про­дол­жил ис­пы­ты­вать Стол­пос­вя­та:

— Да на­род-то рус­ский от ко­го по­вел­ся?

— От бо­гов рус­ских. По­то­му мы и зо­вем­ся Даждь­божь­и­ми вну­ка­ми.

— А как кон­чит­ся твой век, волхв, то ку­да ду­ша твоя от­ле­тит?

— Ес­ли не опо­зо­рю сво­их де­дов-пра­де­дов, то от­прав­люсь на не­бе­са, в Си­нюю Свар­гу. Там на­ша ис­тин­ная ро­ди­на, на зем­ле же мы в гос­тях.

— Что ж,- по­хва­лил его Пе­рун – кое-че­му те­бя обу­чи­ли. Но не за­тем я сю­да при­был, что­бы ис­пы­тать твою муд­рость. Пре­ду­пре­дить хо­чу, а ты всем лю­дям рас­ска­жи: пло­хие вре­ме­на на­сту­па­ют. При­дет но­вая ве­ра и ру­сы всех бо­гов сво­их за­бу­дут, все­му чу­же­зем­но­му ста­нут по­кло­нять­ся.

— Быть то­го не мо­жет! – вос­клик­нул в ужа­се Стол­пос­вят.

—  Ты вне­мли и за­по­ми­най, — от­ве­тил на то Пе­рун. – Не сра­зу бе­да при­дет! Как по­не­сут ее чу­же­зем­ные вои­ны, так  вы от нее обо­ро­ни­тесь – и си­лой ду­ха, и си­лой ору­жия рус­ско­го! Но ко­гда князь ру­сов сам вас по­вер­нет к но­вой ве­ре, то вы по­ко­ри­тесь. Хо­тя и не сра­зу. Мно­го от то­го кро­ви рус­ской проль­ет­ся…

— На­ста­нет ко­нец рус­ско­му ро­ду! – опять вы­крик­нул волхв.

— Нет, не на­ста­нет, — воз­ра­зил ему Гро­мо­вер­жец. – Ни­ко­гда не ис­сяк­нет род пра­вну­ков мо­их и ве­ра их не ис­тре­бит­ся со­всем, но — из­ме­нит­ся.

— Муд­ры твои сло­ва, бо­же, для ме­ня не­ра­зум­но­го…

— Что ж, не всем да­но ви­деть гря­ду­щее и по­ни­мать его. Но в си­лах тво­их, волхв, до­не­сти мои сло­ва для лю­дей и под­го­то­вить их к су­ро­вым ис­пы­та­ни­ям. И вот те­бе мой глав­ный на­каз – ве­ру свою ис­кон­ную вы со­хра­ни­те, ес­ли бу­де­те лю­бить зем­лю свою и все, что рас­тет на ней. По­ка эта лю­бовь бу­дет жить в ва­ших серд­цах, вы ос­та­не­тесь рус­ски­ми. Ну, а как гро­мых­нет в не­бе, так, мо­жет, и ме­ня по­мя­ни­те…

  Хо­тел бы­ло Стол­пос­вят воз­ра­зить Пе­ру­ну, что его ни­ко­гда не за­бу­дут, но под­нял от зем­ли взгляд и не уви­дел ни­ко­го ря­дом с со­бой. Толь­ко раз­дал­ся вда­ли гром сре­ди яс­но­го не­ба и еще раз про­зву­ча­ли сло­ва: «По­ка лю­бовь жи­ва в ва­ших серд­цах…»

Дол­го сто­ял волхв, буд­то гро­мом по­ра­жен­ный. По­том под­нял свой по­сох, весь ис­пещ­рен­ный тай­ны­ми зна­ка­ми, и по­шел по са­мой ши­ро­кой тро­пе, что ве­ла из свя­щен­ной ро­щи. Впер­вые за дол­гие го­ды он шел к лю­дям. И сле­зы ка­ти­лись по его ще­кам…

Сей­час он вспо­ми­нал о том вре­ме­ни с улыб­кой. Волхв от­дал свой по­сох ста­рей­ши­нам, а те пе­ре­да­ва­ли его даль­ше из рук в ру­ки. Все зна­ли, что ко­гда по­сох Стол­пос­вя­та, со­вер­шив пол­ный круг, ока­жет­ся в ру­ках у по­след­не­го че­ло­ве­ка, его нуж­но бу­дет вер­нуть. А для это­го сле­до­ва­ло от­пра­вить­ся в свя­щен­ную ро­щу, что­бы вы­слу­шать про­ро­че­ст­ва вол­хва.

Они при­шли и Стол­пос­вят пе­ре­дал им пре­дос­те­ре­же­ние Пе­ру­на и, ко­неч­но, до­ба­вил мно­гое от се­бя. Он гро­зил со­ро­ди­чам все­ми ка­ра­ми не­бес­ны­ми, при­зы­вая их лю­бить при­ро­ду, как…бо­го­тво­рил ее он сам. Впро­чем, в уг­ро­зах не бы­ло не­об­хо­ди­мо­сти: род­ст­во с ок­ру­жаю­щим ми­ром у рус­ских в кро­ви и его не­воз­мож­но вы­тра­вить ни­ка­ки­ми си­ла­ми.

С тех пор про­шло мно­го, мно­го лет, но… ров­ным сче­том ни­че­го не из­ме­ни­лось. На рус­ские се­ле­ния не на­па­да­ли чу­же­зем­ные вои­ны и не за­став­ля­ли их при­нять свою ве­ру. Не ро­дил­ся еще и тот рус­ский князь, ко­то­рый бы пре­дал род­ных бо­гов. Стол­пос­вят, идя по тро­пе в свя­щен­ной ро­ще, не­до­умен­но по­жи­мал пле­ча­ми и раз­во­дил ру­ка­ми.

— Мог ли Пе­рун оши­бить­ся? – вслух спро­сил он.

И тут ус­лы­шал хри­п­ло­ва­тый смех – Ле­ший, как все­гда, сле­дил за ним, пря­чась за ство­лом.

— Бо­ги ни­ко­гда не оши­ба­ют­ся! – от­ве­тил ле­со­вик, вы­хо­дя на тро­пин­ку.

— Но ведь ни­че­го же не слу­чи­лось, — воз­ра­зил волхв.

— Сей­час не слу­чи­лось, — не со­гла­сил­ся с ним дух ро­щи, — но кто зна­ет, что нас всех ожи­да­ет в гря­ду­щем. Ты мо­жешь за­гля­нуть лет на сто впе­ред?

— Нет. А ты?

— И мне это не по си­лам, — вздох­нул Ле­ший. – Знаю толь­ко, что, как за­бу­де­те вы ста­рую ве­ру, так и ме­ня не ста­нет!

— Ну, а, мо­жет, все еще обой­дет­ся? И бе­да об­ми­нет нас сто­ро­ной? – с на­де­ж­дой спро­сил волхв.

Ле­со­вик на­хму­рил­ся, да­же по­ка­чал от­ри­ца­тель­но го­ло­вой, а по­том опять гром­ко рас­сме­ял­ся.

— А ну его все к чер­ту! – крик­нул он. – Да­вай-ка, луч­ше на­ве­да­ем­ся к Яге. По­си­дим как лю­ди.

— Да ты что? К ее уго­ще­нию и при­тра­ги­вать­ся-то нель­зя! Ты ж сам го­во­рил, – ис­пу­гал­ся Стол­пос­вят.

— А мы и не бу­дем ни к ее стряп­не при­тра­ги­вать­ся, — лу­ка­во под­миг­нул Ле­ший. – У ме­ня тут кое-что при­па­се­но.

Он от­тя­нул во­рот ру­ба­хи и по­ка­зал ле­жа­щую у не­го за па­зу­хой бу­тыль и краю­ха хле­ба.

— Са­ми ста­руш­ку уго­стим, — до­ба­вил ле­шак, — мо­жет, ей на­ша еда пой­дет на поль­зу. Гля­дишь, и по­мо­ло­де­ет, а?

Тут уж не вы­дер­жал Стол­пос­вят – рас­сме­ял­ся и дру­зья, об­няв­шись, за­ша­га­ли в са­мую ча­щу, где при­таи­лась из­буш­ка на курь­их нож­ках. 

   (Справ­ки)

Свя­щен­ная ро­ща — у ру­сов и сла­вян, со­глас­но ле­то­пис­ным со­об­ще­ни­ям и свидетельствам за­пад­но­ев­ро­пей­ских хро­ни­стов, су­ще­ст­во­ва­ли свя­щен­ные ро­щи, в ко­то­рых по­сто­ян­но жи­лы вол­хвы. В иных из них бы­ли уст­рое­ны хра­ма, но ча­ще по­кло­ня­лись свя­щен­ным ду­бам, рас­ту­щим на опуш­ке ле­са. На­ру­ше­ние гра­ниц свя­то­го мес­та ка­ра­лось смер­тью. Ис­клю­че­ния де­ла­лось толь­ко для сле­пых и де­тей.

Стол­пос­вят – ха­рак­тер­ное, «го­во­ря­щее», имя вол­хва, сла­вя­ще­го Свя­той Столп или Ми­ро­вое Дре­во, ко­то­рое со­еди­ня­ло три су­щих ми­ра: Правь, Явь и Навь. Из Пра­ва (цар­ст­ва не­бес­но­го) в Явь (зем­ной мир лю­дей) по ство­лу Дре­ва спус­ка­лись бо­ги.

«Свя­той все рав­но, что волк оди­ноч­ка», — вол­хвы хра­ни­ли обет без­бра­чия. Слу­жив­шие Ве­ле­су но­си­ли на пле­чах шку­ры мед­ве­дей и вол­ков – зве­рей «скоть­е­го бо­га».

Оси­на – рус­ской тра­ди­ции оси­на счи­та­ет­ся «не­чис­тым де­ре­вом», свя­зан­ным ка­ким-то об­ра­зом с не­чис­той си­лой, но имен­но ее дре­ве­си­ной лю­ди за­щи­ща­ют­ся от упы­рей. Ее крас­ным со­ком ок­ра­ши­ва­ли оде­ж­ду.

Чер­но­бог – в рус­ской ми­фо­ло­гии вла­сти­тель тем­ных сил, про­тив­ник Бе­ло­бо­га.

Дуб – свя­щен­ное де­ре­во у мно­гих арий­ских на­ро­дов. В За­пад­ной Ев­ро­пе вол­хвов на­зы­ва­ли друи­да­ми – «людь­ми ду­бов».

Ле­ший – дух-ох­ра­ни­тель ле­сов и рощ у сла­вян и ру­сов. Мог ме­нять внеш­ность, ста­но­вясь вро­вень с ги­гант­ски­ми де­ревь­я­ми или умень­шать­ся до раз­ме­ров тра­вы.

Во­дя­ной – в на­род­ных ве­ро­ва­ни­ях де­мон в об­ра­зе ста­ри­ка, оби­таю­щий в ому­тах, ко­лод­цах и дру­гих во­до­емах, ино­гда в мо­ре (в рус­ском фольк­ло­ре — Мор­ской Царь).

Ру­сал­ка – ми­фи­че­ский об­раз у вос­точ­ных сла­вян, осо­бен­но у ук­ра­ин­цев и юж­ных рус­ских. В об­ра­зе ру­сал­ки со­че­та­лись чер­ты ду­хов во­ды (реч­ные ру­сал­ки), пло­до­ро­дия (по­ле­вые ру­сал­ки) и «не­чис­тых» по­кой­ни­ков (уто­п­лен­ниц). Слу­чай­но­го про­хо­же­го мог­ли за­ще­ко­тать и ута­щить в свое жи­ли­ще на дне пру­да.

Ба­ба Яга — пер­со­наж рус­ских на­род­ных ска­зок. Обыч­но вы­сту­па­ет как си­ла, вра­ж­деб­ная че­ло­ве­ку, ре­же — как  по­мощ­ни­ца ге­роя.

Си­няя Свар­га – в древ­них рус­ских по­верь­ях рай в не­бе­сах, где пре­бы­ва­ют пра­вед­ные пред­ки. Звез­ды в ноч­ном не­бе – их сияю­щие гла­за, ко­то­ры­ми пред­ки смот­рят, как жи­вут их вну­ки-пра­вну­ки. На­зва­ние про­ис­хо­дит от Сва­ро­га. Рай – пе­ре­ина­чен­ное «ирий» — стра­на, ку­да на зи­му уле­та­ют пти­цу и упол­за­ют змеи. Про­ти­во­по­лож­но­стью Свар­ги и Ирия бы­ло под­зем­ное пек­ло.

Чер­ти — в рус­ской и сла­вян­ской ми­фо­ло­гии низ­шие злые ду­хи, под­руч­ные Чер­но­бо­га. По­сле при­ня­тия пра­во­сла­вия «по­ме­ня­ли хо­зяи­на» и ста­ли слу­га­ми Дья­во­ла.

Пе­рун —  бог гро­зы в ин­до­ев­ро­пей­ской и сла­вя­но-рус­ской ми­фо­ло­гии. С IX-X ве­ков на Ру­си — по­кро­ви­тель кня­зя и дру­жи­ны, гла­ва язы­че­ско­го пан­те­о­на. Счи­тал­ся сы­ном Сва­ро­га. По­это­му его ино­гда на­зы­ва­ли Сва­ро­жи­чем.

Ве­лес (Во­лос) – сын Сва­ро­га, бог муд­ро­сти, по­кро­ви­тель вол­хвов, ох­ра­ни­тель бо­гатств и за­щит­ник до­маш­них жи­вот­ных. Спо­кой­ный и рас­су­ди­тель­ный Ве­лес был во всем про­ти­во­по­ло­жен сво­ему буй­но­му бра­ту Пе­ру­ну Гро­мо­верж­цу.

Даждь­бог — бог солн­ца и не­бес­но­го ог­ня в сла­вя­но-рус­ской ми­фо­ло­гии. По од­ной вер­сии — сын Сва­ро­га, по дру­гой – его внук. Упо­ми­на­ет­ся в ле­то­пи­сях час­то вме­сте со Стри­бо­гом, бо­гом вет­ра. В «Сло­ве о пол­ку Иго­ре­ве» рус­ских име­ну­ют вну­ка­ми Даждь­бо­га. Его сим­вол сто­ял на од­ном из ки­ев­ских хол­мов. У за­пад­ных сла­вян ему со­от­вет­ст­во­вал Да­бог.

(Ком­мен­та­рии)

Ру­сы, как и дру­гие, род­ст­вен­ные им, арий­ские на­ро­ды по­ки­ну­ли се­вер­ную пра­ро­ди­ну и по­на­ча­лу жи­ли в зо­не тун­д­ры, по­сле че­го по­шли даль­ше на юг и обос­но­ва­лись в ле­сах. В ми­фо­ло­гии ос­та­лось мно­же­ст­во сви­де­тельств о жиз­ни в тун­д­ре. Это, на­при­мер, не­бес­ные оле­ни­хи — по­сто­ян­ные пер­со­на­жи на­род­ных вы­ши­вок, рас­по­ла­гав­шие­ся по бо­кам от вет­вей Ми­ро­во­го Дре­ва. Поз­же, по­сле ми­гра­ции в лес­ную зо­ну, их за­ме­ни­ли не­бес­ные ло­си­хи. За тем на сме­ну им при­шли изо­бра­же­ние жен­щин  – До­ли и Не­до­ли, сча­ст­ли­вой и не­сча­ст­ли­вой звез­ды, под ко­то­ры­ми ро­ж­дал­ся че­ло­век.

Осо­бен­но ин­те­рес­ны сим­во­лы смер­ти Ко­щея, об­раза веч­ной зи­мы, хо­ло­да и смер­ти. Кста­ти, за­ме­тим, что у древ­них ру­сов «ад» ни­как не был свя­зан с не­мыс­ли­мой жа­рой. Это был – по­люс страш­но­го хо­ло­да. Алек­сандр Ни­ко­лае­вич Афа­нась­ев пи­сал: ««Ад, по пред­став­ле­нию сла­вян, со­сто­ял из про­пас­тей, из бездн, из гор снеж­ных и же­лез­ных, т.е. из та­ких гор, ко­то­рые не­спо­соб­ны ни к ка­кой про­из­во­ди­тель­но­сти, где вся жизнь уми­ра­ет. Из этих же­лез­ных гор при­ле­та­ют зи­мою мо­ро­зы, и сю­да скры­ва­ют­ся они на ле­то: во­об­ще мо­роз про­ис­хо­дит от вы­хо­ж­де­ния не­чис­той си­лы из ада».

Ины­ми сло­ва­ми, Ко­щея – это и есть тот хо­лод, ко­то­рый унич­то­жил арий­скую пра­ро­ди­ну и гнал ру­сов все даль­ше на юг. Как по­бе­дить это­го из­веч­но­го вра­га? Толь­ко по­вер­нув вре­мя вспять и вер­нув­шись к на­ча­лу вре­мен.

В сказ­ках го­во­рит­ся, что его смерть спря­та­на в лар­це, ко­то­рой за­ко­пан у кор­ней ду­ба (Ми­ро­во­го Дре­ва). Этот ла­рец, по­доб­но кук­ле-мат­реш­ке, со­дер­жит в се­бе по­сле­до­ва­тель­но: зай­ца, ут­ку, яй­цо и, на­ко­нец – иг­лу, сло­мав ко­то­рую толь­ко и мож­но одо­леть Бес­смерт­но­го.

Но по­че­му имен­но эти су­ще­ст­ва и пред­ме­ты яв­ля­ют­ся хра­ни­те­ля­ми жиз­ни Ко­щея? За­яц – лес­ной зве­рек. И де­ло тут во­все не в том, что он бы­ст­ро бе­га­ет и мо­жет, по­ло­жив­шись на ско­рость сво­их ног, убе­жать от охот­ни­ка и тем са­мым спа­сти Ко­щея. Важ­нее, что это­го зверь­ка счи­та­ли обо­рот­нем: зи­мой он — бе­лый, ле­том – се­рый. В об­щем, слу­жит и Ле­ту, и Зи­ме. Зай­ца, осо­бен­но ми­фи­че­ско­го – чер­но­го, счи­та­ли сим­во­лом кол­дов­ст­ва.

Ут­ку мож­но встре­тить и в тун­д­ре. К то­му же, Ут­ка Ро­да – сим­вол воз­ро­ж­де­ния Зем­ли по­сле Все­мир­но­го По­то­па, ко­то­рый на­сту­пил по­сле тая­ния лед­ни­ков. По древ­ним рус­ским ле­ген­дам имен­но она ныр­ну­ла на дно океа­на и дос­та­ла со дна пер­вый ку­со­чек су­ши. В ле­ген­дах дру­гих на­ро­дов так же рас­ска­зы­ва­ет­ся о том, что пти­цы бы­ли вест­ни­ка­ми окон­ча­ния Ве­ли­ко­го По­то­па.

Яй­цо, как об этом го­во­рит­ся в сказ­ке о ку­роч­ке-ря­бе, — сим­вол за­ро­ж­даю­щей Зем­ли. Яй­цо рас­ко­ло­лось – из его верх­ней час­ти об­ра­зо­вал­ся не­бес­ный свод, из ниж­ней – су­ша и ок­ру­жаю­щий ее оке­ан.

Ну, а что же та­кое иг­ла? Нуж­но по­ни­мать, что эта иг­ла бы­ла во­все  сталь­ной, а кос­тя­ная и уш­ко для вде­ва­ния в нее нит­ки от­сут­ст­во­ва­ло во­все. Эта иг­ла слу­жи­ла не для ши­тья. И не как ши­ло. А для че­го же? Кос­тя­ной нож – до на­ших дней ос­нов­ное, и при том уни­вер­саль­ное, ору­жие се­вер­ных на­ро­дов. Им за­ка­лы­ва­ют оле­ней, а, при­вя­зав в пал­ке, бьют мор­жей. С та­кой «иг­лой» не стра­шен и бе­лый мед­ведь.

И это не все. Кос­тя­ная иг­ла с на­не­сен­ны­ми на нее ма­ги­че­ски­ми зна­ка­ми, ис­поль­зо­ва­лась для пись­ма. Та­кой ин­ст­ру­мент на Ру­си на­зы­ва­ли пи­са­лом. Ес­ли вы уви­ди­те ана­ло­гию с вол­шеб­ной па­лоч­кой ку­дес­ни­ков, то не оши­бе­тесь.

Сло­вом, в этом древ­ней­шем ма­ги­че­ским ин­ст­ру­мен­те, па­мят­ном со вре­мен жиз­ни на да­ле­ком Се­ве­ре, и бы­ла за­клю­че­на смерть Ко­щея.

Но вер­нем­ся с ми­гра­ции на­ших да­ле­ких пред­ков. Оче­вид­но, ру­сы бы­ли са­мым мно­го­чис­лен­ным на­ро­дом в арий­ской се­мье. В то вре­мя как ин­доа­рий­цы за­ня­ли Иран­ское плос­ко­го­рье и Ин­до­стан, а пред­ки кель­тов и гер­ман­цев ко­че­ва­ли в сте­пях Се­вер­но­го При­чер­но­мо­рья, на­ши пред­ки уш­ли очень да­ле­ко и за­ня­ли ог­ром­ные про­стран­ст­ва от Синь-Дзя­ня (се­ве­ро-за­пад­ный Ки­тай) до Ма­лой Азии (Тур­ция) и Па­ле­сти­ны (древ­ней­ший го­род Яри­хо – Ие­ри­хон). Они ста­ли пер­во­по­се­лен­ца­ми всей Ев­ро­пы (есть все ос­но­ва­ния счи­тать ме­га­ли­ти­че­ские па­мят­ни­ки, ус­та­нов­лен­ные от Ве­ли­ко­бри­та­нии до ост­ро­вов в Сре­ди­зем­ном мо­ре – де­лом рук на­ших пред­ков). И вез­де они бы­ли ве­ли­ки­ми учи­те­ля­ми, ос­но­ва­те­ля­ми древ­ней­ших из из­вест­ных ны­не ци­ви­ли­за­ций. Древ­няя рус­ская ис­то­рия слиш­ком об­шир­на, что­бы пе­ре­ска­зать ее крат­ко, по­это­му под­роб­нее об этом мы рас­ска­жем в дру­гой кни­ге. Здесь же хо­те­лось бы от­ме­тить, что древ­ние ру­сы, как да­ле­ко от се­вер­ной пра­ро­ди­ны, не за­бы­ва­ли сво­его род­ст­ва: они го­во­ри­ли на еди­ном язы­ке, по­кло­ня­лись од­ним бо­гам, да и на­вы­ки хо­зяй­ст­во­ва­ния у них бы­ли сход­ные. Все же, с те­че­ни­ем вре­ме­ни – за ты­ся­че­ле­тия, ста­ли на­ка­п­ли­вать­ся раз­ли­чия. Сна­ча­ла они бы­ли ма­ло­за­мет­ны­ми, за­тем ста­ли су­ще­ст­вен­ны­ми, но не на­столь­ко, что­бы ру­сы не уз­на­ва­ли сво­их ро­ди­чей и не мог­ли най­ти с ни­ми об­ще­го язы­ка.

Глав­ной бы­ла ве­ра. Она со­стоя­ла в том, что Вы­шень со­тво­рил кос­мос и на­шу пла­не­ту. Даль­ней­шее тво­ре­ние про­дол­жил Сва­рог – соз­да­тель Не­ба, Ма­те­ри Сы­рой Зем­ли, всех тва­рей зем­ных, не­бес­ных и вод­ных. Он же — пре­док всех бо­гов. Осо­бен­ность рус­ско­го пан­те­о­на со­стоя­ла в том, что бо­ги не бы­ли от­дель­ны­ми, ото­рван­ны­ми от сво­их пред­ков, са­мо­стоя­тель­ны­ми лич­но­стя­ми – они бы­ли боль­ше чем од­ной боль­шой семь­ей. Бо­ги вто­ро­го и третье­го по­ко­ле­ния яв­ля­лись  во­пло­ще­ни­ем и про­дол­же­ни­ем стар­ших. Это был еди­ный и не­де­ли­мый мир, где лю­ди и при­ро­да со­став­ля­ли од­ну из час­тей. Связь ме­ж­ду час­тя­ми это­го еди­но­го ор­га­низ­ма бы­ла под­виж­ной: умер­шие мог­ли во­пло­щать­ся в те или иные си­лы при­ро­ды, жи­вот­ных или да­же на­се­ко­мых. По­это­му не­воз­мож­но бы­ло, без край­не не­об­хо­ди­мо­сти, сру­бить де­ре­во или убить лес­но­го зве­ря. И да­же в этом слу­чае на­до бы­ло по­про­сить у пред­ка про­ще­ния за на­не­сен­ную ему боль. По­это­му свя­щен­ные ро­щи бы­ли ре­аль­ным во­пло­ще­ни­ем все­го сон­ма бо­гов и душ пред­ков, ко­то­рых сле­до­ва­ло по­чи­тать и за ко­то­ры­ми над­ле­жа­ло уха­жи­вать. На­но­сить им вред так же ди­ко и не­ле­по, как взять да и от­ру­бить се­бе ни с то­го но­гу или ру­ку.

Не­раз­рыв­ная связь с Пра­вью – ми­ром бо­гов, и Свар­гой – цар­ст­вом пред­ков, под­дер­жи­ва­лась с по­мо­щью га­да­ний по шу­му ли­ст­вы в кро­нах свя­щен­ных ду­бов, жур­ча­нию ручь­ев, по­ле­ту птиц и дру­гим при­зна­кам.

Гре­ки, рим­ля­не, кель­ты и гер­ман­ца­ми – бы­ли уче­ни­ка­ми ру­сов, но уче­ни­ка­ми не­ра­ди­вы­ми. В рус­ском пан­те­о­не Пе­рун Гро­мо­вер­жец – был од­ним из вто­ро­сте­пен­ных бо­жеств, не столь­ко по сте­пе­ни род­ст­ва, но и по сво­ей зна­чи­мо­сти. А у на­зван­ных на­ро­дов Гро­мо­вер­жец – Зевс, Юпи­тер, Тор — за­ни­мал гла­вен­ст­вую­щее ме­сто. Рус­ские не зна­ли мно­го­бо­жия, у них бог был един – это Вы­шень, а все ос­таль­ные бы­ли его про­яв­ле­ния­ми. У древ­них гре­ков же бо­ги все вре­мя ве­ли друг с дру­гом вра­ж­ду и не бы­ло ме­ж­ду ни­ми со­гла­сия. К со­жа­ле­нию, в их пан­те­о­не бы­ло мно­го рус­ских, при­сво­ен­ных эл­ли­на­ми, бо­гов. По­ми­мо по­вер­жен­ных ти­та­нов (дог­ре­че­ских, рус­ских бо­гов), это ги­пер­бо­ре­ец (то есть, жи­тель са­мых се­вер­ных стран) Апол­лон и его се­ст­ра Ар­те­ми­да. Рус­ски­ми бы­ли и мно­гие гер­ма­но-скан­ди­нав­ские бо­ги (Ньёрд, Фрейр, его се­ст­ра-близ­нец Фрейя и, воз­мож­но, Один. До обо­же­ст­в­ле­ния все они бы­ли ре­аль­ны­ми людь­ми, пра­ви­те­ля­ми Нор­ве­гии).

За­то они охот­но поль­зо­ва­лись ус­лу­га­ми рус­ских вол­хвов, ко­то­рых на­зы­ва­ли друи­да­ми. На­зва­ние это по­шло от свя­щен­но­го До­дон­ско­го ду­ба в Гре­ции.

Ру­сы, сле­дуя за­ве­ту Выш­ня, мень­ше все­го за­бо­ти­лись о на­цио­наль­ном при­ори­те­те. Ку­да важ­нее для них бы­ло при­нес­ти ре­аль­ную поль­зу сво­их даль­них со­ро­ди­чам. Не­лиш­не на­пом­нить, что гре­ки ве­дут свой род от арий­ских пле­мен ахей­цев и до­рий­цев-спар­тан­цев; рим­ля­не, со­глас­но их ле­ген­дам, про­ис­хо­дят от бе­жен­цев из Трои – сто­ли­цы од­но­го из рус­ских го­су­дарств в Ма­лой Азии, а за­тем для фор­ми­ро­ва­ния рим­ской ци­ви­ли­за­ции очень мно­го бы­ло сде­ла­но ра­се­на­ми (эт­ру­ска­ми). Дос­та­точ­но ска­зать, что сам Рим был воз­ве­ден по пла­ну, на­чер­тан­но­му эт­рус­ски­ми вол­хва­ми – лу­ку­мо­на­ми. Да и пер­вые ца­ри Ри­ма бы­ли эт­ру­ска­ми.

О сво­ем про­ис­хо­ж­де­нии и ве­ли­ких учи­те­лях все эти на­ро­ды по­ста­ра­лись за­быть и вся­кое упо­ми­на­ние о древ­них ру­сах бы­ло стер­то со стра­ниц ис­то­рии.

Что ж, как и го­во­рил Вы­шень, не сто­ит ждать бла­го­дар­но­сти от лю­дей. Впол­не дос­та­точ­но знать, что, со­вер­шив бла­гое де­ло, мы все вер­нем­ся в свой ис­тин­ный дом на не­бе­сах и бу­дем ра­до­ст­но при­ня­ты на­ши­ми со­ро­ди­ча­ми и до­б­ры­ми ду­ха­ми при­ро­ды. Вот как о том го­во­рит­ся в свя­щен­ном пи­са­нии на­ше­го на­ро­да «Ве­ле­со­вой кни­ге»:

— Ту­да ты при­дешь,

И тут же слу­жи­тель во­ро­та от­кро­ет,

И пус­тит сю­да –

В пре­крас­ный сей Ирий.

Те­чет там ре­ка Ра, та что раз­де­ля­ет

Не­бес­ную Свар­гу и Явь…

И Сва­рог Не­бес­ный про­мол­вит:

«Ты сту­пай-ка, сын мой,

до кра­сы той веч­ной!

Там уви­дишь ты де­да и ба­бу.

О, как ра­до­ст­но бу­дет им, ве­се­ло

Вдруг уви­деть те­бя!

До се­го дня они сле­зы ли­ли,

А те­перь мо­гут воз­ра­до­вать­ся

О тво­ей жиз­ни веч­ной

До скон­ча­ния ве­ков!

Что в срав­не­нии с веч­ной ра­до­стью зна­чит быс­тро­про­хо­дя­щая сла­ва, ми­мо­лет­ное бо­гат­ст­во и не­ис­крен­няя при­зна­тель­ность?! Сто­ит ли о них го­ре­вать? Как ска­зал ве­ли­кий италь­ян­ский по­эт Дан­те Алигь­е­ри: «Взгля­ни и – ми­мо».

Со­фия – пре­муд­рость Бо­жья

Все на­ча­лось в на­ча­ле со­ро­ко­вых го­дов пер­во­го ве­ка но­вой эры. Впро­чем, то­гда еще ни­кто не ве­дал о том, что на­ча­лась но­вая эра, хри­сти­ан­ская. В тот день лил про­лив­ной дождь и ла­дья мед­лен­но про­дви­га­лась вверх по те­че­нию Днеп­ра. Греб­цы вор­ча­ли, что хо­ро­шо бы при­стать к бе­ре­гу и пе­ре­ждать не­по­го­ду. На­ни­ма­те­ли, в на­сквозь про­мок­ших длин­ных ба­ла­хо­нах, со­глас­но ки­ва­ли, но их пред­во­ди­тель, ко­то­ро­го все на­зы­ва­ли Учи­те­лем, уп­ря­мо смот­рел впе­ред, не об­ра­щая вни­ма­ния на не­до­воль­ст­во сво­их спут­ни­ков. Он слов­но стре­мил­ся к ка­кой-то, толь­ко ему ве­до­мой, це­ли.

— Ан­д­рей,- об­ра­тил­ся к не­му один из пу­те­ше­ст­вен­ни­ков, — греб­цы ус­та­ли.

Тот, ко­го на­зва­ли Ан­д­ре­ем, под­нял го­ло­ву к не­бу, уви­дел про­свет в ту­чах и от­ве­тил:

— Сла­ва От­цу на­ше­му Не­бес­но­му. Ос­та­но­вим­ся в этом мес­те.

Как толь­ко ино­зем­ная ла­дья при­ста­ла к бе­ре­гу, он пер­вым вы­брал­ся на бе­рег, под­нял две пал­ки и свя­зал их уз­лом. По­том, ска­зав сво­им спут­ни­кам, что­бы они жда­ли его здесь, стал под­ни­мать­ся на вы­со­кий холм. Но­ги в сан­да­ли­ях сколь­зи­ли по мок­рой гли­не. Ан­д­рею что­бы не упасть, при­хо­ди­лось хва­тать­ся на вет­ки кус­тов. Ко­гда же он ока­зал­ся на вер­ши­не хол­ма и во­ткнул в тра­ву са­мо­дель­ный крест, из про­све­та в ту­чах ри­нул­ся вниз столп све­та. Зо­ло­той сол­неч­ный свет вы­хва­тил из се­рой мглы пе­ре­кре­стие и Ан­д­рея, про­тя­нув­ше­го ру­ки вверх.

По­том он спус­тил­ся вниз и на во­прос од­но­го из сво­их спут­ни­ков бы­ло ли то, что они уви­де­ли, зна­ме­ни­ем, от­ве­тил:

— На этих хол­мах вос­сия­ет бла­го­дать Бо­жья. Бу­дет здесь го­род ве­ли­кий и по ве­ле­нию Гос­по­да мно­го в нем бу­дет по­строе­но церк­вей.

Пе­ре­но­че­вав у хол­мов, Ан­д­рей Пер­во­зван­ный и его уче­ни­ки по­плы­ли даль­ше вверх по Днеп­ру…

С тех пор ми­ну­ло мно­го лет, а пред­ска­за­ние сбы­лось лишь на­по­ло­ви­ну: на хол­мах вы­рос ве­ли­кий го­род, ко­то­рый в честь кня­зя-ос­но­ва­те­ля на­рек­ли Кие­вом. Име­на­ми брать­ев Кия, Ще­ка и Хо­ре­ва, на­зва­ли хол­мы, у од­но­го из ко­то­рых ос­та­нав­ли­вал­ся Ан­д­рей Пер­во­зван­ный, а тихую реч­ку про­зва­ли име­нем се­ст­ры Лы­бе­ди. В бо­га­том сла­вян­ском го­ро­де мо­ли­лись сво­им бо­гам – Пе­ру­ну, Ла­де и дру­гим, а хри­сти­ан­ской ве­ры не зна­ли и церк­вей не строи­ли.

В ниж­ней час­ти го­ро­да, что у са­мой ре­ки – на По­до­ле, се­ли­лись тор­го­вые лю­ди из даль­них стран и все мо­ли­лись сво­им бо­гам. Бы­ли здесь и гре­ки из Царь­гра­да. Воз­ра­до­ва­лись они, ко­гда ве­ли­кая кня­ги­ня Оль­га кре­сти­лась в Ви­зан­тии: ду­ма­ли, что вско­ре и на днеп­ров­ские бе­ре­га при­дет но­вая ве­ра, но на­де­ж­ды ока­за­лись преж­де­вре­мен­ны­ми. Но­вый ки­ев­ский князь Свя­то­слав был сто­рон­ни­ком язы­че­ской ве­ры, лю­то не­на­ви­дел все чу­же­зем­ное и хо­дил во­ен­ны­ми по­хо­да­ми да­же на Кон­стан­ти­но­поль. То­гда ба­си­левс от не­го с тру­дом от­ку­пил­ся. По­том на трон сел его сын, Ярополк. И сно­ва буд­то луч солн­ца про­гля­нул сквозь ту­чи. Ярополк Свя­то­сла­вич был рав­но бла­го­скло­нен ко всем бо­гам и на­ро­дам. При нем на­ча­лось строи­тель­ст­во церк­вей, но ма­ло их бы­ло, да и ни раз­ме­ра­ми, ни рос­ко­шью они не шли ни в ка­кое срав­не­ние с язы­че­ски­ми ка­пи­ща­ми.

Не спо­кой­но бы­ло в кон­це X ве­ка в Ки­ев­ской Ру­си. Сна­ча­ла по­гиб Олег Святославич  — то ли по не­сча­ст­ли­вой слу­чай­но­сти, то от по­дос­лан­ных его бра­том Яро­пол­ком на­ем­ных убийц. А за­тем из Нов­го­ро­да дви­нул­ся на Ки­ев млад­ший сын Свя­то­сла­ва, Вла­ди­мир. Вот уж от ко­го гре­кам ни­че­го хо­ро­ше­го ждать не при­хо­ди­лось. Ка­за­лось, что в этом не­за­кон­но­ро­ж­ден­ном кня­зе во­пло­тил­ся дух его буй­но­го ба­тюш­ки. Воз­му­жав­ший сре­ди нор­веж­ских фьор­дов нов­го­род­ский князь был су­ров и во­ин­ст­ве­нен. На взгляд гре­ков – ди­карь.

Как толь­ко взял Ки­ев, так сра­зу на­чал стро­ить язы­че­ское ка­пи­ще у стен сво­его двор­ца – на ма­нер нов­го­род­ской Пе­ры­ньи. Да толь­ко там один Пе­рун сре­ди не­га­си­мых ог­ней сто­ял, а тут князь сла­вян­ских и рус­ских бо­гов со­брал и вме­сте по­ста­вил. Вот по­то­му-то ки­ев­ля­не и об­ми­на­ли де­ся­той до­ро­гой кня­же­ский кремль с его бо­га­ми.

В это вре­мя и при­был к Вла­ди­ми­ру грек из Ви­зан­тии, дол­го рас­ска­зы­вал ему о сво­ей ве­ре, обе­щал цар­ст­вие не­бес­ное пра­вед­ни­кам, а языч­ни­кам и греш­ни­кам.

Рас­сказ этот по­нра­вил­ся кня­зю и спро­сил он у ста­рей­шин, не при­нять ли и Ки­ев­ской Ру­си хри­сти­ан­скую ве­ру? Те от­ве­ти­ли ук­лон­чи­во. Мол, вся­кий свою ве­ру хва­лит, а на­доб­но са­мим на все по­смот­реть. То­гда уж и ре­ше­ние при­ни­мать. Что ж, ото­слал ве­ли­кий князь по­слов во все сто­ро­ны, бы­ли они и у иу­де­ев-ха­зар, и у нем­цев-ка­то­ли­ков – всю­ду по­бы­ва­ли, все по­ви­да­ли, а боль­ше все­го им при­гля­нул­ся храм свя­той Со­фии в Царь­гра­де. Вер­ну­лись они в Ки­ев и по­ве­да­ли, что ни­че­го нет пре­крас­нее это­го хра­ма, буд­то цар­ст­во са­мо не­бес­ное на зем­лю спус­ти­лось. А Со­фия – это не толь­ко кра­со­та зем­ная, но еще и пре­муд­рость Бо­жья.

Что ж мо­жет быть луч­ше муд­рой кра­со­ты? Вот и баб­ка кня­зя, Оль­га, муд­рая бы­ла жен­щи­на. Ви­зан­тий­скую ведь ве­ру из­бра­ла, а ни ка­кую-ни­будь дру­гую.

От­пра­вил­ся Вла­ди­мир в Кор­сунь, кре­стил­ся там в церк­ви и не­вес­ту свою встре­тил – Ан­ну, доч­ку ви­зан­тий­ско­го им­пе­ра­то­ра. Так, в од­но­ча­сье, стал рус­ский князь ро­ди­чем и еди­но­вер­цем мо­гу­ще­ст­вен­но­го мо­нар­ха.

По­сле все­го это­го Вла­ди­мир взял ца­ри­цу, гре­че­ско­го  про­по­вед­ни­ка Ана­ста­са, свя­щен­ни­ков кор­сун­ских, за­хва­тил со­су­ды цер­ков­ные и ико­ны и с ни­ми вер­нул­ся в Ки­ев.

 А ко­гда вер­нул­ся в го­род, то по­ве­лел по­ва­лить на зем­лю де­ре­вян­ные фи­гу­ры ста­рых бо­гов, а, по­ва­лив, од­них из­ру­бить, а дру­гих сжечь. Глав­ную же ста­тую – Пе­ру­на, при­ка­зал при­вя­зать к хво­сту ко­ня и во­ло­чить его с го­ры по Бо­ри­че­ву взво­зу к Ру­чью и при­ста­вил двенадцать дру­жин­ни­ков ко­ло­тить его пал­ка­ми.

Де­ла­лось это не по­то­му, что де­ре­во что-ни­будь чув­ст­ву­ет, а для по­ру­га­ния бога.

Князь при­ка­зал сво­им вои­нам бро­сить ста­тую в Днепр и от­пи­хи­вать ее пал­ка­ми, что­бы не вер­нул­ся бог к род­но­му бе­ре­гу. Так они и по­сту­пи­ли. Лю­ди же бе­жа­ли по бе­ре­гу сле­дом за плы­ву­щей ста­ту­ей и кри­ча­ли: «Вы­ды­бай, Бо­же!» («Вы­плы­вай, Бо­же»). Вол­ны вы­не­сли ста­тую на от­мель. Поз­же ря­дом с этим ме­стом был воз­ве­ден пра­во­слав­ный мо­на­стырь, ко­то­рый в честь па­мят­но­го со­бы­тия про­зва­ли Вы­ду­бецским.

Ко­гда со ста­ры­ми бо­га­ми бы­ло по­кон­че­но, Вла­ди­мир по­слал гла­ша­та­ев по всем ули­цам и пе­ре­ул­кам, что бы они про­кри­ча­ли его при­каз: «Ес­ли не при­дет кто зав­тра на ре­ку — будь то бо­га­тый, бед­ный, ни­щий или раб, тот ста­нет мо­им вра­гом». Ус­лы­шав ве­ле­ние кня­зя, лю­ди по­ду­ма­ли: «Ес­ли бы но­вая ве­ра бы­ла пло­хой, то не при­ня­ли бы ее князь и его боя­ре».

На сле­дую­щий день вы­шел Вла­ди­мир с гре­че­ски­ми свя­щен­ни­ка­ми  и уви­дел, что на бе­ре­гу со­бра­лись все ки­ев­ля­не, от ма­ла до ве­ли­ка. И хо­тя сто­ял ту­ман и мо­ро­сил дождь, все они во­шли в во­ду и стоя­ли, по­гру­зив­шись, кто по грудь, а кто и по са­мую шею, ожи­дая кня­зя.

Как уви­дел Вла­ди­мир, что все его под­дан­ные при­бы­ли и ис­пол­ни­ли его ве­ле­ние, то очень об­ра­до­вал­ся. В этот же мо­мент пре­кра­тил­ся дождь и от зем­ли до не­ба про­тя­ну­лась не­обы­чай­но яр­кая ра­ду­га.

Свя­щен­ни­ки за­пе­ли мо­лит­вы и на­ча­лось кре­ще­ние сра­зу со­тен лю­дей.Вла­ди­мир же, стоя на хол­ме, об­ра­тил ли­цо к не­бу и вос­клик­нул:

— Хри­стос Бог, со­тво­рив­ший не­бо и зем­лю! Взгля­ни на но­вых лю­дей этих! И дай им, Гос­по­ди, по­знать те­бя, ис­тин­но­го Бо­га, как по­зна­ли те­бя все хри­сти­ан­ские стра­ны. По­мо­ги мне ут­вер­дить в них пра­виль­ную ве­ру и от­вра­тить их от дья­во­ла!»

По­сле это­го князь при­ка­зал на том мес­те, где стоя­ли фи­гу­ры ста­рых бо­гов, по­ста­вить хри­сти­ан­скую цер­ковь, по­свя­щен­ную свя­то­му Ва­си­лию.

Вслед за Кие­вом при­шла оче­редь при­нять но­вую ве­ру и Нов­го­ро­ду. Ту­да Вла­ди­мир от­пра­вил сво­его дядь­ку, бра­та ма­те­ри, До­б­ры­ню Ни­ки­ти­ча. Го­во­ри­ли по­том, что вое­во­да пе­ре­ста­рал­ся – не доб­ром, а си­лой за­гнал нов­го­род­цев в во­ды Вол­хо­ва. Не глад­ко шло об­ра­ще­ние и дру­гих сла­вян­ских пле­мен. Осо­бен­но упор­ны бы­ли в ста­рой ве­ре вя­ти­чи, да и вол­хвы под­би­ва­ли их на вос­ста­ния. При­хо­ди­лось ус­ми­рять их и сло­вом, и ме­чом.

Од­но­вре­мен­но ве­лел князь от­да­вать в уче­ние де­тей, что­бы ста­ли они свя­щен­ни­ка­ми но­вой ве­ры, строи­те­ля­ми церк­вей и ико­но­пис­ца­ми.

Ки­ев­ля­не не сра­зу при­ня­ли это нов­ше­ст­во – од­но де­ло прой­ти кре­ще­ние в днеп­ров­ских во­дах и со­всем иное от­дать род­ных чад чу­жим лю­дям в обу­че­ние. Ма­те­ри, про­ща­ясь с сы­новь­я­ми, пла­ка­ли о них, как о мерт­вых.

Спус­тя сто лет по­сле кре­ще­ния поя­ви­лась в Кие­ве своя Со­фия – пре­крас­ный храм во сла­ву но­вой ве­ры. В то же вре­мя под­ня­лись к не­бу ку­по­ла Со­фии Нов­го­род­ская и Со­фии По­лоц­кая, слов­но млад­шие се­ст­ры Со­фии Кон­стан­ти­но­поль­ской.

Да толь­ко гре­че­ская ве­ра на рус­ской зем­ле все боль­ше об­ре­та­ла рус­ские чер­ты, по­ти­хонь­ку со­хра­няя луч­шее из преж­них ве­ро­ва­ний и обы­ча­ев. Ви­зан­тий­ские свя­щен­ни­ки при­ез­жа­ли, смот­ре­ли и толь­ко ру­ка­ми раз­во­ди­ли: как это их ве­ра так из­ме­ни­лась? Что ж, дав­ным-дав­но уже нет на све­те Ви­зан­тии, а Русь жи­ва и ве­ра ее, прой­дя мно­гие ис­пы­та­ния, не ис­чез­ла, а лишь рас­цве­ла с но­вой си­лой. А уче­ние о Со­фии ста­ло ос­но­вой для раз­мыш­ле­ний мно­гих рус­ских муд­ре­цов, как сред­не­ве­ко­вых мо­на­хов, так и ве­ли­ких фи­ло­со­фов XIX и XX ве­ков.

(Справ­ки)

Со­фия — (от гре­че­ско­го sophia — мас­тер­ст­во, зна­ние, муд­рость), по­ня­тие в ан­тич­ной и сред­не­ве­ко­вой фи­ло­со­фии, свя­зан­ное с пред­став­ле­ни­ем о смы­сло­вой на­пол­нен­но­сти и уст­ро­ен­но­сти ве­щей. В до­фи­ло­соф­ском упот­реб­ле­нии (у Го­ме­ра) Со­фия — ра­зум­ное уме­ние, реа­ли­зую­щее се­бя в це­ле­со­об­раз­ном твор­че­ст­ве; у Ари­сто­те­ля —  «зна­ние о сущ­но­сти», о «при­чи­нах и ис­точ­ни­ках». В иу­да­из­ме и хри­сти­ан­ст­ве — оли­це­тво­рен­ная муд­рость бо­га. Пред­став­ле­ние о Со­фии как «пре­муд­ро­сти бо­жи­ей» по­лу­чи­ло осо­бое раз­ви­тие в Ви­зан­тии и на Ру­си (глав­ный храм Ви­зан­тии в Кон­стан­ти­но­по­ле, по­стро­ен­ный в VI ве­ке и три глав­ных рус­ских церк­ви XI ве­ка в Кие­ве, Нов­го­ро­де и По­лоц­ке бы­ли по­свя­ще­ны Со­фии); изо­бра­жа­лась в ви­де ан­ге­ла. В рус­ской ре­ли­ги­оз­ной фи­ло­со­фии XIX-XX ве­ков уче­ние о Со­фии раз­ви­ва­ли Вла­ди­мир Со­ловь­ев, Сер­гий Бул­га­ков, Па­вел Фло­рен­ский.

Так же имя хри­сти­ан­ской свя­той, Со­фии Рим­ской (умер­ла в 137 го­ду), ма­те­ри трех до­че­рей-му­че­ниц Ве­ры, На­де­ж­ды и Лю­бо­ви. Все они по­стра­да­ли во вре­мя го­не­ний на хри­сти­ан, про­во­ди­мых им­пе­ра­то­ром Ан­д­риа­ном.

Ан­д­рей Пер­во­зван­ный — по цер­ков­ной ле­ген­де апо­стол, один из пер­вых (от­сю­да про­зва­ние) и бли­жай­ших уче­ни­ков Хри­ста. Рус­ские ле­то­пи­си на­зы­ва­ют его так же пер­вым про­по­вед­ни­ком хри­сти­ан­ст­ва в Прид­не­про­вье и При­иль­ме­нье. Счи­тал­ся по­кро­ви­те­лем стра­ны в Рос­сии и Шот­лан­дии. По пре­да­нию, рас­пят в Гре­ции на ко­сом кре­сте, так на­зы­вае­мом, кре­сте Ан­д­рея Пер­во­зван­но­го, ко­то­рый стал зна­ком ор­де­на Ан­д­рея Пер­во­зван­но­го, а так­же фла­гом рос­сий­ско­го фло­та.

Кий – ле­ген­дар­ный ос­но­ва­тель, вме­сте с брать­я­ми Ще­ком,  Хо­ри­вом и се­ст­рой Лы­бе­дью, го­ро­да Кие­ва. Име­на ос­но­ва­те­лей за­пе­чат­ле­ны в гео­гра­фи­че­ских на­зва­ни­ях. Им ус­та­нов­лен в Кие­ве па­мят­ник.

Ла­да – бо­ги­ня кра­со­ты, люб­ви и вес­ны у ру­сов и сла­вян. В древ­нем Кие­ве, на По­до­ле, до при­ня­тия хри­сти­ан­ст­ва су­ще­ст­во­вал ве­ли­че­ст­вен­ный храм Ла­ды.

По­дол — часть древ­не­рус­ско­го го­ро­да, рас­по­ло­жен­ная у под­но­жия го­ры на низ­мен­ном мес­те, обыч­но око­ло ре­ки. Се­вер­ная часть Кие­ва, рас­по­ло­жен­ная на рав­ни­не по пра­во­му бе­ре­гу ре­ки Днепр. Древ­ний центр ре­мес­ла, тор­гов­ли и реч­ной порт.

Царь­град — древ­не­рус­ское на­зва­ние го­ро­да Кон­стан­ти­но­поль, сто­ли­цы Ви­зан­тии (ны­не пе­ре­име­но­ван в Стам­бул).

Ви­зан­тия (Ви­зан­тий­ская им­пе­рия) — Вос­точ­ная Рим­ская им­пе­рия в эпо­ху сред­не­ве­ко­вья со сто­ли­цей в Кон­стан­ти­но­по­ле — Но­вом Ри­ме. На­зва­ние «Ви­зан­тия» про­ис­хо­дит от древ­не­го на­име­но­ва­ния ее сто­ли­цы, гре­че­ской ко­ло­нии Ви­зан­тий, ко­то­рая на­хо­ди­лась на мес­те Кон­стан­ти­но­по­ля. Го­су­дар­ст­во  су­ще­ст­во­ва­ло вплоть до XIV ве­ка.

Оль­га свя­тая (год ро­ж­де­ния не из­вес­тен – умер­ла в 969 го­ду; в кре­ще­нии Еле­на) — рус­ская кня­ги­ня, же­на кня­зя Иго­ря. По­сле смер­ти му­жа Оль­га взя­ла в свои ру­ки браз­ды прав­ле­ния. Пре­ж­де все­го, она жес­то­ко отом­сти­ла древ­ля­нам за смерть сво­его му­жа, а по­том объ­ез­ди­ла все ки­ев­ские вла­де­ния, вос­ста­нов­ляя по­всю­ду по­ря­док. Ут­вер­див свою власть и до­бив­шись внут­рен­не­го спо­кой­ст­вия, Оль­га пе­ре­шла к во­про­сам внеш­ней по­ли­ти­ки. Она от­пра­ви­лась в Кон­стан­ти­но­поль в 955 го­ду и при­ня­ла кре­ще­ние.

Свя­то­слав Иго­ре­вич (год ро­ж­де­ния не из­вес­тен – убит в 972 го­ду) — ве­ли­кий князь ки­ев­ский. Ле­то­пись от­но­сит ро­ж­де­ние Свя­то­сла­ва к 942 г. В мо­мент смер­ти от­ца Свя­то­слав был еще мла­ден­цем и управ­ле­ние кня­же­ст­вом во вре­мя его ма­ло­лет­ст­ва бы­ло в ру­ках его ма­те­ри Оль­ги. Вос­пи­та­те­лем Свя­то­сла­ва был Ас­муд, а вое­во­дой — Све­нельд. Как толь­ко Свя­то­слав воз­му­жал, он об­на­ру­жил ти­пич­ные чер­ты кня­зя-дру­жин­ни­ка. Пред­при­нял не­сколь­ко по­бе­до­нос­ных по­хо­дов в Ду­най­скую Бол­га­рию. По­гиб во вре­мя воз­вра­ще­ния до­мой от рук пе­че­не­гов.

Ба­си­левс (ба­си­лей или ва­си­левс) — в Древ­ней Гре­ции пра­ви­тель не­боль­шо­го по­се­ле­ния, вождь пле­ме­ни. В Спар­те и за­тем в эл­ли­ни­сти­че­ских го­су­дар­ст­вах — царь. В Ви­зан­тии — ти­тул им­пе­ра­то­ра.

Олег Свя­то­сла­вич — (год ро­ж­де­ния не из­вес­тен — по­гиб в 977 го­ду) — древ­лян­ский князь, сын ве­ли­ко­го кня­зя ки­ев­ско­го Свя­то­сла­ва Иго­ре­ви­ча. В 970 го­ду по­лу­чил от от­ца в удел Древ­лян­ское кня­же­ст­во. В 975 го­ду он убил на охо­те за­шед­ше­го в его ле­са Лю­та, сы­на вое­во­ды Све­нель­да, скан­ди­на­ва по про­ис­хо­ж­де­нию. В от­ме­ст­ку по­след­ний уго­во­рил си­дев­ше­го на ки­ев­ском пре­сто­ле бра­та Оле­га, Яро­пол­ка, от­нять у Оле­га его зем­ли. Дру­жи­на Оле­га по­тер­пе­ла по­ра­же­ние в бит­ве с дру­жи­ной Яро­пол­ка. Олег бе­жал в Ов­руч, где в дав­ке был сбро­шен в ров с мос­та у го­ро­да, во­рот и по­гиб.

Яро­полк I Свя­то­сла­вич (умер в 978 го­ду) — князь, сын Свя­то­сла­ва Иго­ре­ви­ча, брат Вла­ди­ми­ра свя­то­го. От­пра­вив­шись в по­ход на ду­най­ских бол­гар, Свя­то­слав по­са­дил Яро­пол­ка в Кие­ве. Вско­ре по­сле смер­ти Свя­то­сла­ва (в 972 го­ду) на­ча­лись меж­до­усо­бия ме­ж­ду его сы­новь­я­ми. По сло­вам ле­то­пис­ца, брат Яро­пол­ка, Олег древ­лян­ский, на охо­те убил Лю­та, сы­на вое­во­ды Све­нель­да, глав­но­го со­вет­ни­ка Яро­пол­ка; Яро­полк, мстя за это убий­ст­во по на­стоя­нию Све­нель­да, на­чал вой­ну про­тив бра­та и раз­бил Оле­га, при­чем по­след­ний был убит. За­тем Яро­полк по­слал сво­их по­сад­ни­ков в Нов­го­род, от­ку­да бе­жал за мо­ре ис­пу­ган­ный ги­бе­лью Оле­га Вла­ди­мир. Яро­полк стал еди­но­вла­ст­но кня­жить на Ру­си. В 980 го­ду Вла­ди­мир воз­вра­тил­ся с на­ем­ным ва­ряж­ским вой­ском и по­шел на Яро­пол­ка. При со­дей­ст­вии из­мен­ни­ка боя­ри­на Блу­да, глав­но­го со­вет­ни­ка Яро­пол­ка по смер­ти Све­нель­да, Вла­ди­мир ов­ла­дел Кие­вом. Яро­полк по­слу­шал­ся ко­вар­но­го со­ве­та Блу­да, бе­жал из Кие­ва и за­тво­рил­ся в го­ро­де Род­не, при устье ре­ки Ро­си. Оса­ж­ден­ный Вла­ди­ми­ром, му­чи­мый го­ло­дом, Яро­полк всту­пил в пе­ре­го­во­ры. До­ве­ряя мир­ным пред­ло­же­ни­ям бра­та и со­ве­ту из­мен­ни­ка Блу­ды, он по­шел в став­ку Вла­ди­ми­ра, но у вхо­да в нее был пре­да­тель­ски убит дву­мя ва­ря­га­ми, спря­тан­ны­ми в за­са­де.

Вла­ди­мир Свя­то­сла­вич (948 –1015 го­ды)- ве­ли­кий князь ки­ев­ский, в кре­ще­нии Ва­си­лий, свя­той и рав­но­апо­столь­ный, сын Свя­то­сла­ва Иго­ре­ви­ча и Ма­лу­ши, ключ­ни­цы кня­ги­ни Оль­ги. Свя­то­слав, ухо­дя на Ду­най, по­де­лил свое кня­же­ст­во на три час­ти; Вла­ди­ми­ра, по прось­бе нов­го­род­цев, он по­са­дил в Нов­го­ро­де (в 970 го­ду). По­сле смер­ти Свя­то­сла­ва про­изош­ла рас­пря ме­ж­ду Яро­пол­ком и Оле­гом Свя­то­сла­ви­ча­ми; по­след­ний был убит. Опа­са­ясь той же уча­сти, Вла­ди­мир бе­жал к ва­ря­гам за мо­ре, но че­рез два го­да вер­нул­ся, за­нял Нов­го­род, объ­я­вил вой­ну Яро­пол­ку.

Ко­гда Яро­полк по­гиб, Вла­ди­мир стал кня­зем в Кие­ве (в 980 го­ду). В 986 го­ду яви­лись к Вла­ди­ми­ру по­слы-мис­сио­не­ры: бул­га­ры-ма­го­ме­та­не, ха­зар­ские иу­деи, «нем­цы» от па­пы и грек-«фи­ло­соф». Толь­ко по­след­ний за­ро­нил в ду­шу Вла­ди­ми­ра се­ме­на хри­сти­ан­ст­ва. По со­ве­ту бо­яр и стар­цев, Вла­ди­мир от­пра­вил по­соль­ст­во для ис­пы­та­ния ве­ре; луч­шей ока­за­лась гре­че­ская. Боя­ре и стар­цы, ру­ко­во­дясь при­ме­ром Оль­ги, по­со­ве­то­ва­ли Вла­ди­ми­ру кре­стить­ся. Вла­ди­мир по­шел вой­ною на Кор­сунь (Хер­со­нес в Кры­му), оса­дил и взял го­род. На тре­бо­ва­ние у им­пе­ра­то­ров ру­ки их се­ст­ры, ца­рев­ны Ан­ны, они от­ве­ти­ли Вла­ди­ми­ру со­гла­си­ем, под ус­ло­ви­ем кре­ще­ния. По при­бы­тии ца­рев­ны, Вла­ди­мир кре­стил­ся в Кор­су­ни; за­тем раз­ру­шил в Кие­ве идо­лов и кре­стил ки­ев­лян (в 988 го­ду). По­сле кре­ще­ния Вла­ди­мир со­вер­шил еще не­сколь­ко по­хо­дов, ус­пеш­но от­би­вал­ся от пе­че­не­гов, стро­ил про­тив них го­ро­да. Как хри­стиа­нин, Вла­ди­мир за­бо­тил­ся о про­све­ще­нии (ему при­пи­сы­ва­ет­ся ос­но­ва­ние пер­вой шко­лы) и о по­строе­нии церк­вей, да­ро­вав од­ной из них де­ся­ти­ну от со­би­рае­мых на­ло­гов (в 996 го­ду).

Нов­го­род­ская Пе­ры­нья – свя­ти­ли­ще (ка­пи­ще) в честь Пе­ру­на вбли­зи Нов­го­ро­да Ве­ли­ко­го. Во­круг ста­туи бо­га по кру­гу бы­ли раз­ло­же­ны ко­ст­ры, огонь в ко­то­рых по­сто­ян­но под­дер­жи­вал­ся вол­хва­ми. Святилище создано и раз­ру­ше­но по приказу наместника Владимира Святославича До­б­ры­ни Ни­ки­ти­ча в X ве­ке.

Кня­же­ский кремль – ук­ре­п­лен­ный дво­рец кня­зя Вла­ди­ми­ра сто­ял в верх­ней час­ти Кие­ва, в на­ча­ле со­вре­мен­ной ули­цы «Ан­д­ре­ев­ский спуск». На его тер­ри­то­рии бы­ло уст­рое­но язы­че­ское ка­пи­ще, под­роб­но опи­сан­ное Не­сто­ром в 2По­вес­ти вре­мен­ных лет».

Кор­сунь — рус­ское на­зва­ние Хер­со­не­са, древ­не­го гре­че­ско­го по­се­ле­ния, воз­ник­ше­го в V ве­ке до на­шей эры. C IV ве­ка на­шей эры Хер­со­нес – ко­ло­ния Ви­зан­тии. В сред­ние ве­ка (до XV ве­ка) на­зы­вал­ся Хер­со­ном или Кор­су­нью. Со­хра­ни­лись раз­ва­ли­ны на ок­раи­не со­вре­мен­но­го го­ро­да Се­ва­сто­по­ля: руи­ны стен с баш­ня­ми, квар­та­лов, хра­мов, те­ат­ра и мас­тер­ских. В 1978 го­ду здесь соз­дан Го­су­дар­ст­вен­ный ис­то­ри­ко-ар­хео­ло­ги­че­ский за­по­вед­ник.

Ан­на — (год ро­ж­де­ния не из­вес­тен – умер­ла в 1011 го­ду) – ве­ли­кая ки­ев­ская кня­ги­ня, же­на Вла­ди­ми­ра Свя­то­сла­ви­ча, дочь им­пе­ра­то­ра и  се­ст­ра ви­зан­тий­ских им­пе­ра­то­ров Ва­си­лия II и Кон­стан­ти­на IX. По­сле взя­тия Кор­су­ни в 987 го­ду Вла­ди­мир по­тре­бо­вал у им­пе­ра­то­ров ру­ки их се­ст­ры, юной кра­са­ви­цы Ан­ны, гро­зя и про­тив­ном слу­чае штур­мом Кон­стан­ти­но­по­ля. На­пу­ган­ные этим тре­бо­ва­ни­ем, вен­це­нос­ные бра­тья со­гла­си­лись на брак, но при ус­ло­вии, что Вла­ди­мир при­мет пра­во­слав­ное кре­ще­ние, на что тот от­ве­тил со­гла­си­ем. С боль­шой не­охо­той Ан­на от­пра­ви­лась мо­рем в Кор­сунь, где бы­ла тор­же­ст­вен­но встре­че­на ее жи­те­ля­ми. По­сле вен­ча­ния но­во­брач­ные от­пра­ви­лись в Ки­ев. Кор­сунь бы­ла воз­вра­ще­на Ви­зан­тии как вы­куп за Ан­ну. В бра­ке с Вла­ди­ми­ром ро­ди­ла сы­но­вей Бо­ри­са и Гле­ба, а так­же дочь Ма­рию, вы­дан­ную за поль­ско­го ко­ро­ля Ка­зи­ми­ра I.

Ки­ев­ская Русь – древ­не­рус­ское го­су­дар­ст­во в Вос­точ­ной Ев­ро­пе, воз­ник­шее в по­след­ней чет­вер­ти IX ве­ка в ре­зуль­та­те объ­е­ди­не­ния под вла­стью кня­зей ди­на­стии Рю­ри­ко­ви­чей двух глав­ных цен­тров вос­точ­ных сла­вян — Нов­го­ро­да и Кие­ва, а так­же зе­мель, рас­по­ло­жен­ных вдоль пу­ти «из ва­ряг в гре­ки». В 882 го­ду князь Олег за­хва­тил Ки­ев и сде­лал его сто­ли­цей го­су­дар­ст­ва. В 988-989 го­дах Вла­ди­мир I Свя­то­сла­вич ввел хри­сти­ан­ст­во как го­су­дар­ст­вен­ную ре­ли­гию. Прав­ле­ние Яро­сла­ва Муд­ро­го (1019-54 го­ды)  ста­ло пе­рио­дом наи­боль­ше­го рас­цве­та го­су­дар­ст­ва. В XII ве­ке го­су­дар­ст­во всту­пи­ло в за­вер­шаю­щую фа­зу и рас­па­лось на са­мо­стоя­тель­ные кня­же­ст­ва, а так же на Нов­го­род­скую и Псков­скую рес­пуб­ли­ки.

Ха­за­ры — на­род тюрк­ско­го про­ис­хо­ж­де­ния. Тер­ри­то­ри­ей рас­про­стра­не­ния ха­зар­ско­го на­се­ле­ния при­ня­то счи­тать ме­ст­но­сти Кав­ка­за и Юго-Вос­точ­ных ев­ра­зий­ских сте­пей, вклю­чая и Ниж­нее По­вол­жье, при­ле­гаю­щее к Кас­пий­ско­му (Ха­зар­ско­му) мо­рю. На этих зем­лях с се­ре­ди­ны VII ве­ка до кон­ца X ве­ка рас­по­ла­гал­ся Ха­зар­ский ка­га­нат. На ру­бе­же VII –VIII ве­ков в Ха­за­рии про­изош­ла ре­ли­ги­оз­ная пе­ре­ори­ен­та­ция. Ха­зар­ский пра­ви­тель, ка­ган, и его ок­ру­же­ние по­сле ши­ро­ко­го об­су­ж­де­ния во­про­сов о ве­ре, при­ня­ли иу­да­изм.

Ка­то­ли­цизм —  од­но из ос­нов­ных на­прав­ле­ний в хри­сти­ан­ст­ве. Раз­де­ле­ние хри­сти­ан­ской церк­ви на ка­то­ли­че­скую и пра­во­слав­ную про­изош­ло в 1054-1204 го­ды. В XVI ве­ке в хо­де Ре­фор­ма­ции от ка­то­ли­циз­ма от­ко­лол­ся про­тес­тан­тизм. В на­стоя­щее вре­мя  про­тес­тан­тизм рас­про­стра­нен, глав­ным об­ра­зом, в США, Ве­ли­ко­бри­та­нии, Гер­ма­нии, Скан­ди­нав­ских стра­нах и Фин­лян­дии, Ни­дер­лан­дах, Швей­ца­рии, Ав­ст­ра­лии, Ка­на­де, Лат­вии и Эс­то­нии.

Со­фии храм (храм свя­той Со­фии или Айя-Со­фия) в Кон­стан­ти­но­по­ле (Стам­бу­ле) — наи­бо­лее зна­чи­тель­ный па­мят­ник ви­зан­тий­ско­го зод­че­ст­ва. Со­ору­жен в 532-537 го­дах Ан­фи­ми­ем из го­ро­да Тралл и Иси­до­ром, уро­жен­цем Ми­ле­та. Слож­ная сис­те­ма по­лу­ку­по­лов при­да­ет гран­ди­оз­но­му ин­терь­е­ру хра­ма строй­ное един­ст­во. Со­хра­ни­лись мо­заи­ки VI -XII ве­ков.

Бо­ри­чев взвоз – ули­ца в ниж­ней час­ти Кие­ва, на По­до­ле. Во вре­ме­на Вла­ди­ми­ра на этом мес­те про­те­кал Бо­ри­чев ру­чей.

Вы­ду­бец­кий Ми­хай­лов­ский мо­на­стырь в Кие­ве — ос­но­ван в 1070 го­ду на пра­вом бе­ре­гу Днеп­ра. В 1116 го­ду в нем игу­ме­ном Силь­ве­ст­ром бы­ла со­став­ле­на вто­рая ре­дак­ция «По­вес­ти вре­мен­ных лет». Уп­разд­нен по­сле Ок­тябрь­ской ре­во­лю­ции. Ар­хи­тек­тур­ный па­мят­ник XI-XVII ве­ках. Со­хра­ни­лись Ми­хай­лов­ская цер­ковь (со­ору­же­на в 1070-1088 го­ды); Ге­ор­ги­ев­ский со­бор (1696-1701 го­ды), тра­пез­ная (1696-1701 го­ды) и ко­ло­коль­ня (1727-33 го­дов) — по­след­ние три в сти­ле, так на­зы­вае­мо­го, ук­ра­ин­ско­го ба­рок­ко.

Ва­си­лий Кон­стан­ти­но­поль­ский (умер в 767 го­ду) — му­че­ник, по­стра­дав­ший в Кон­стан­ти­но­по­ле во вре­ме­на  им­пе­ра­то­ра Кон­стан­ти­на Ко­про­ни­ма вме­сте со Сте­фа­ном Но­вым.

До­б­ры­ня Ни­ки­тич (До­б­ры­ня)- вое­во­да Вла­ди­ми­ра свя­то­го, брат ма­те­ри его Ма­лу­ши. Ко­гда в 970 го­ду ве­ли­кий князь Свя­то­слав раз­де­лил Ки­ев­скую Русь ме­ж­ду дву­мя стар­ши­ми сы­новь­я­ми, нов­го­род­ские по­слы, по ука­за­нию До­б­ры­ни, вы­про­си­ли к се­бе Вла­ди­ми­ра, ко­то­рый и по­ехал в Нов­го­род со сво­им дя­дей. От­прав­ля­ясь в 979 го­ду из Нов­го­ро­да в Ки­ев с на­ме­ре­ни­ем вы­рвать власть из рук стар­ше­го бра­та, Вла­ди­мир был ру­ко­во­дим До­б­ры­ней.

Взяв Ки­ев, Вла­ди­мир по­ру­чил управ­ле­ние Нов­го­ро­дом До­б­ры­не, ко­то­рый, по при­ме­ру пле­мян­ни­ка, по­ста­вил там, на бе­ре­гу Вол­хо­ва, ис­ту­кан Пе­ру­на, а за­тем сам же и унич­то­жил ка­пи­ще во вре­мя кре­ще­ния нов­го­род­цев.

Нов­го­род – один из са­мых древ­них го­род­ских пле­мен­ных цен­тров сла­вян. Впер­вые упо­мя­нут в ле­то­пи­си в 859 го­ду. С кон­ца X ве­ка — вто­рой по зна­че­нию центр Ки­ев­ской Ру­си с три­на­дца­ти­гла­вым де­ре­вян­ным хра­мом Со­фии. По­сле пе­ре­пла­ни­ров­ки крем­ля в но­вом де­тин­це стро­ит­ся ка­мен­ный Со­фий­ский со­бор (в 1045-50 го­ду), один из трех древ­ней­ших, на­ря­ду с ки­ев­ским и по­лоц­ким, Со­фий­ских хра­мов на Ру­си.

По­лоцк — го­род в Бе­ло­рус­сии, в  Ви­теб­ской об­лас­ти, на ре­ке За­пад­ная Дви­на. Из­вес­тен с 861 го­да. С XIII ве­ка в со­ста­ве Лит­вы и Поль­ши, с 1772 го­да — в Рос­сий­ской им­пе­рии. Со­хра­нил­ся Со­фий­ский со­бор (вто­рая по­ло­ви­на XI ве­ка) и со­бор Спа­со-Ев­фро­си­ни­ев­ско­го мо­на­сты­ря (XII ве­ка).

(Ком­мен­та­рий)

С при­ня­ти­ем хри­сти­ан­ст­ва ду­хов­ная жизнь Ки­ев­ской Ру­си из­ме­ни­лась. Русь вклю­чи­лась в ми­ро­вые ци­ви­ли­за­ци­он­ные про­цес­сы и на­ча­ла пе­ре­ос­мыс­лять их на свой, рус­ский, лад.

Цен­тра­ми уче­но­сти и куль­ту­ры в сред­ние ве­ка бы­ли мо­на­сты­ри. Как и в сред­не­ве­ко­вой Ев­ро­пе, в Ки­ев­ской, а за­тем и в Мо­с­ков­ской Ру­си фи­ло­соф­ские идеи на­хо­ди­ли свое вы­ра­же­ние, пре­ж­де все­го в бо­го­слов­ских со­чи­не­ни­ях. По­сколь­ку Ки­ев был сто­ли­цей древ­не­рус­ско­го го­су­дар­ст­ва, то нет ни­че­го уди­ви­тель­но­го в том, что идей­ным цен­тром пра­во­сла­вия на Ру­си ста­но­вит­ся Кие­во-Пе­чер­ский мо­на­стырь, ос­но­ван­ный в 1051 го­ду (с 1598 го­да – лав­ра). Здесь ве­лось ле­то­пи­са­ние, был со­став­лен сбор­ник жи­тий рус­ских мо­на­хов – «Кие­во-Пе­чер­ский па­те­рик», дей­ст­во­ва­ла ико­но­пис­ная мас­тер­ская, ти­по­гра­фия, шко­ла. Уже во взгля­дах ос­но­ва­те­ля мо­на­сты­ря Фео­до­сия Пе­чер­ско­го (1030 — 1074 го­да) мож­но уви­деть идеи, оп­ре­де­лив­шие раз­ви­тие рус­ской мыс­ли на мно­гие ве­ка. Фео­до­сии счи­тал, что в за­щи­те пра­во­сла­вия, в сле­до­ва­нии его за­ве­там со­сто­ит долг кня­же­ской вла­сти, и од­ним из пер­вых на Ру­си сфор­му­ли­ро­вал кон­цеп­цию «бо­го­угод­но­го вла­сте­ли­на». В «По­вес­ти вре­мен­ных лет», на­пи­сан­ной мо­на­хом это­го же мо­на­сты­ря Не­сто­ром Ле­то­пис­цем (жил в кон­це XI – на­ча­ле XII ве­ков), од­ним из круп­ней­ших ис­то­ри­ков сред­не­ве­ко­вья, да­ет­ся пер­вая оцен­ка фак­тов рус­ской и ми­ро­вой ис­то­рии, а так же от­стаи­ва­ет­ся идея един­ст­ва Ру­си как ре­ли­ги­оз­ной прав­ды. Ха­рак­тер­но, что пер­вым рус­ским ми­тро­по­ли­том (в 1051 го­ду. Ми­тро­по­лит – один из выс­ших са­нов в хри­сти­ан­ской церк­ви. Гла­ва круп­ной епар­хии, под­чи­нен­ный толь­ко пат­ри­ар­ху, в то вре­мя – ви­зан­тий­ско­му) стал пи­са­тель Ила­ри­он. В «Сло­ве о за­ко­не и бла­го­да­ти» он с пат­рио­ти­че­ских по­зи­ций оце­нил дея­тель­ность древ­не­рус­ских кня­зей и ме­ж­ду­на­род­ную роль Ки­ев­ской Ру­си. Кри­ти­куя ре­ли­ги­оз­ный на­цио­на­лизм, Ила­ри­он  обос­но­вы­вал уни­вер­саль­ное, все­лен­ское зна­че­ние бла­го­да­ти как ду­хов­но­го да­ра, об­ре­те­ние ко­то­ро­го воз­мож­но для че­ло­ве­ка не­за­ви­си­мо от его на­цио­наль­ной при­над­леж­но­сти.

Бла­го­дать для Ила­рио­на пред­по­ла­га­ет ду­хов­ную сво­бо­ду лич­но­сти, сво­бод­но при­ни­маю­щей этот дар и стре­мя­щей­ся к ис­ти­не. Бла­го­дать «жи­вит» ум, а ум по­зна­ет ис­ти­ну,- так счи­тал этот ре­ли­ги­оз­ный мыс­ли­тель. Со­глас­но его ис­то­рио­со­фии, цен­траль­ным со­бы­ти­ем ми­ро­вой ис­то­рии яв­ля­ет­ся сме­на эпо­хи За­ко­на (го­су­дар­ст­вен­но­го и ре­ли­ги­оз­но­го при­ну­ж­де­ния) эрой_Бла­го­да­ти (сво­бод­но­го сле­до­ва­ния ду­хов­ным ус­та­нов­ле­ни­ям). Но эта ду­хов­ная сво­бо­да, как и ис­ти­на, тре­бу­ют  не­ма­лых уси­лий для их ут­вер­жде­ния и за­щи­ты. Для это­го не­об­хо­ди­мы как нрав­ст­вен­но-ин­тел­лек­ту­аль­ные уси­лия, пред­по­ла­гаю­щие «бла­гие по­мыс­лы и ост­ро­умие», так и го­су­дар­ст­вен­но-по­ли­ти­че­ские ме­ры. В со­чи­не­нии ми­тро­по­ли­та Ила­рио­на впол­не яс­но вы­ра­жен иде­ал Свя­той Ру­си, имев­ший ог­ром­ное зна­че­ние для рус­ско­го ре­ли­ги­оз­но­го соз­на­ния:

— Ибо не в ху­дой и не­ве­до­мой зем­ле вла­ды­че­ст­во­ва­ли,

  но в Рус­ской,

  что ве­до­ма и слы­ши­ма

  все­ми че­тырь­мя кон­ца­ми зем­ли.

В XII ве­ке к те­ме вла­сти, ее ре­ли­ги­оз­но­го смыс­ла, об­ра­тил­ся и один из круп­ней­ших рус­ских по­ли­ти­че­ских дея­те­лей — князь Вла­ди­мир II Мо­но­мах (1053-1125 го­ды, ве­ли­кий князь ки­ев­ский с 1113 го­да. Сын кня­зя Все­во­ло­да I и до­че­ри ви­зан­тий­ско­го им­пе­ра­то­ра Кон­стан­ти­на Мо­но­ма­ха). Цен­траль­ной иде­ей его зна­ме­ни­то­го «По­уче­ния» яв­ля­ет­ся идея прав­ды. Но что это та­кое? Ведь ка­ж­дый во­лен по­ни­мать ее по-сво­ему, на­при­мер, как лич­ную вы­го­ду или как го­су­дар­ст­вен­ную поль­зу, ра­ди ко­то­рой мож­но ид­ти на боль­шие жерт­вы. Ве­ли­кий князь по­яс­ня­ет, что прав­да — это то, что со­став­ля­ет ос­но­ву за­кон­но­сти вла­сти и в этом смыс­ле есть за­кон, пра­во­су­дие. Но ее внут­рен­ний смысл го­раз­до вы­ше: прав­да тре­бу­ет от вла­сти­те­ля за­щи­щать сла­бых и да­же не до­пус­кать смерт­ной каз­ни. Власть не воз­вы­ша­ет то­го, кто ею на­де­лен, над об­ще­че­ло­ве­че­ской мо­ра­лью, а на­про­тив, лишь уси­ли­ва­ет его нрав­ст­вен­ную от­вет­ст­вен­ность, не­об­хо­ди­мость жить по прав­де. Ины­ми сло­ва­ми, власть – это тя­же­лая но­ша, но осоз­нан­ная но­ша. И нуж­на она для то­го, что­бы со­хра­нять ин­ди­ви­ду­аль­но­сти лю­дей: «Ес­ли весь мир со­брать вме­сте, ни­кто не ока­жет­ся в один об­раз, но ка­ж­дый со сво­им об­ра­зом, по муд­ро­сти Божь­ей».

Еще од­ним круп­ным цер­ков­ным и куль­тур­ным дея­те­лем Древ­ней Ру­си был Кли­мент Смо­ля­тич (год ро­ж­де­ния не из­вес­тен – умер в 1164 го­ду), став­ший вто­рым по­сле Ила­рио­на, рус­ским ми­тро­по­ли­том Кие­ва. Кли­мент был ши­ро­ко об­ра­зо­ван­ным че­ло­ве­ком, зна­то­ком со­чи­не­ний не толь­ко ви­зан­тий­ских, но и ан­тич­ных ав­то­ров, Пла­то­на и Ари­сто­те­ля — «слав­ных му­жей эл­лин­ско­го ми­ра». Ссы­ла­ясь на ав­то­ри­тет Свя­тых От­цов, Кли­мент Смо­ля­тич обос­но­вы­вал в сво­их со­чи­не­ни­ях «по­лез­ность» фи­ло­со­фии для по­ни­ма­ния смыс­ла Свя­щен­но­го Пи­са­ния. Кро­ме то­го, он ак­тив­но на­стаи­вал на не­за­ви­си­мо­сти рус­ской церк­ви от Ви­зан­тии.                     

Сле­ду­ет вспом­нить так же Ки­рил­ла Ту­ров­ско­го (1130 – 1182 го­ды), древ­не­рус­ско­го пи­са­те­ля, про­по­вед­ни­ка, а за­тем и епи­ско­па го­ро­да Ту­ров на ре­ке При­пя­ти (ны­не в Бе­ло­рус­сии). Это­го со­вре­мен­ни­ка Кли­мен­та Смо­ля­ти­ча, ав­то­ра тор­же­ст­вен­ных «Слов», мно­го­чис­лен­ных по­уче­ний, мо­литв и ка­но­нов, про­зва­ли вто­рым Зла­то­ус­том. Че­ло­век для не­го – цен­траль­ная фи­гу­ра ми­ро­зда­ния, «ве­нец тво­ре­ния». Он на­де­лён сво­бо­дой во­ли и сам дол­жен при­дти к «прав­де», воз­ве­щен­ной Хри­стом. Ки­рилл соз­дал уче­ние о «строй­ном ра­зу­ме» как воз­мож­ном для че­ло­ве­ка ду­хов­но-нрав­ст­вен­ном со­стоя­нии, ко­гда дос­ти­га­ет­ся гар­мо­ния ме­ж­ду ве­рой и ра­зу­мом. Ха­рак­тер­но, что этот сво­бо­до­мыс­ля­щий пи­са­тель был при­чис­лен Рус­ской цер­ко­вью к ли­ку свя­тых.

Даль­ней­шие со­бы­тия – ут­ра­та зна­че­ния Ки­ев­ской Ру­си, пе­ре­не­се­ние сто­ли­цы сна­ча­ла во Вла­ди­мир, а за­тем и в Мо­ск­ву, мон­го­ло-та­тар­ское на­ше­ст­вие, па­де­ние Ви­зан­тии, – все это       силь­но по­влия­ло на те­че­ние рус­ской мыс­ли. По­сле об­ре­те­ния сво­бо­ды нуж­но бы­ло на­чи­нать жить сыз­но­ва и осоз­нать се­бя в но­вом ка­че­ст­ве. Ис­тин­но­му воз­ро­ж­де­нию рус­ско­го ду­ха спо­соб­ст­во­вал пре­по­доб­ный Сер­гий Ра­до­неж­ский (ро­дил­ся, по од­ним дан­ным, в 1314 го­ду, по дру­гим, – в 1322, умер в 1392 го­ду) – пре­об­ра­зо­ва­тель рус­ско­го мо­на­ше­ст­ва, соз­да­тель Тро­иц­ко­го мо­на­сты­ря под Мо­ск­вой (впо­след­ст­вии Трои­це-Сер­ги­ев­ской Лав­ры), свя­той за­ступ­ник Рос­сии. Он не ос­та­вил нам сво­их про­из­ве­де­ний, но о его де­лах по­ве­ст­ву­ет­ся в «Жи­тии», на­пи­сан­ном уче­ни­ком пре­по­доб­но­го Епи­фа­ни­ем Пре­муд­рым (1380  — 1422 го­ды).

В XV ве­ке рус­ская мысль раз­де­ли­лась на два рус­ла. Од­но из них пред­став­лял Нил Сор­ский (1433-1508 го­ды), мо­нах Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ско­го мо­на­сты­ря на се­ве­ре Рос­сии, в Во­ло­год­ском крае. Его уче­ние не­стя­жа­тель­ст­ва ис­хо­ди­ла из уче­ния об иси­хаз­ме (от гре­че­ско­го — по­кой, без­мол­вие, от­ре­шен­ность) Гри­го­рия Па­ла­мы (1296-1359 го­ды), ви­зан­тий­ско­го бо­го­сло­ва и цер­ков­но­го дея­те­ля. Па­ла­ма пи­сал о не­по­сти­жи­мой сущ­но­сти Бо­га, не­дос­туп­ной че­ло­ве­ку и о его энер­гии, про­ни­зы­ваю­щей мир. Вот эту-то энер­гию че­ло­век и спо­со­бен вос­при­нять. Кро­ме тео­рии уче­ние иси­хаз­ма под­ра­зу­ме­ва­ло и прак­ти­ку, имею­щую не­ко­то­рое внеш­нее сход­ст­во с ме­то­да­ми хат­хка-йо­ги.

Нил Сор­ски­ий бы­вал в Афон­ском мо­на­сты­ре и глу­бо­ко вос­при­нял идеи Гри­го­рия Па­ла­мы и его по­сле­до­ва­те­лей, но внес в них мно­го сво­его. Иде­ал мо­на­ше­ско­го жи­тия, поНи­лу это:1)

от­шель­ни­че­ст­во;2) фи­зи­че­ский труд для соб­ст­вен­но­го про­пи­та­ния; 3) ни­ка­ко­го «стя­жа­тель­ст­ва», то есть, — ни­ка­кой зна­чи­тель­ной хо­зяй­ст­вен­ной дея­тель­но­сти. Вся эта до­воль­но скуд­ная внеш­няя жизнь под­ра­зу­ме­ва­ла на­пря­жен­ней­шую ра­бо­ту ду­ха – «внут­рен­не­го де­ла­ния». Она вклю­ча­ла в се­бя по­сто­ян­ную мо­лит­ву, ко­то­рую ин­ду­сы на­зва­ли бы ман­трой, и от­се­че­ние вся­че­ских, да­же ми­мо­лет­ных, гре­хов­ных по­мы­слов.

Вто­рое на­прав­ле­ние рус­ской мыс­ли воз­гла­вил Ио­сиф Во­лоц­кий (1439-1515 го­ды) – игу­мен под­мос­ков­но­го Ио­си­фо-Во­лоц­ко­го мо­на­сты­ря; фи­гу­ра во мно­гом про­ти­во­ре­чи­вая, а под­час и зло­ве­щая. Он при­дер­жи­вал­ся про­ти­во­по­лож­ных взгля­дов, по­то­му и был про­зван «стя­жа­те­лем». От­стаи­вал не­об­хо­ди­мость цен­тра­ли­зо­ван­ной, цар­ской, вла­сти; воз­ве­де­ния хра­мов и двор­цов, на­ко­п­ле­ния бо­гатств и пол­но­го по­дав­ле­ния во­ли мо­на­хов.

Об­раз­но го­во­ря, эти ре­ли­ги­оз­ные спо­ры при­ве­ли, во-пер­вых, к ду­хов­но­му раз­де­ле­нию Рос­сии на Се­вер (Во­ло­гда, Ар­хан­гельск) и Центр (Мо­ск­ва); во-вто­рых, за­ло­жи­ли ос­но­ву ли­бе­раль­но­го те­че­ния мыс­ли, став, та­ким об­ра­зом, ис­то­ком ин­тел­ли­ген­ции и – бес­ком­про­мисс­но­го то­та­ли­та­риз­ма и про­из­во­ла чи­нов­ни­ков, как выс­ших, так и низ­ших.

С те­че­ни­ем «стя­жа­тель­ст­ва» свя­за­на и идея Мо­ск­вы – третье­го Ри­ма, то есть пре­ем­ни­ка пра­во­сла­вия от Ви­зан­тии (вто­рой «Рим» — Кон­стан­ти­но­поль, тре­тий – Мо­ск­ва, а «чет­вер­то­му – не бы­вать ни­ко­гда!»). В XV – XVI ве­ках по­доб­ная ус­та­нов­ка бы­ла дос­та­точ­но ши­ро­ко пред­став­ле­на в древ­не­рус­ской ли­те­ра­ту­ре: По­вес­ти о бе­лом кло­бу­ке и цик­ле ска­за­ний о Мо­но­ма­хо­вом вен­це. Наи­бо­лее по­сле­до­ва­тель­но идею Мо­ск­вы — третье­го Ри­ма от­стаи­вал ста­рец Фи­ло­фей в по­сла­ни­ях ве­ли­ко­му кня­зю мо­с­ков­ско­му Ва­си­лию Треть­ему (1479-1533 го­ды). Князь, впол­не в ду­хе этих идей, за­вер­шил объ­е­ди­не­ние Ру­си во­круг Мо­ск­вы при­сое­ди­не­ни­ем Пско­ва (в 1510 го­ду), Смо­лен­ска (в 1514 го­ду) и Ря­за­ни (в 1521 го­ду).

Судь­ба рас­по­ря­ди­лась так, что в ре­ли­ги­оз­ные рус­ские спо­ры XVI ве­ка был во­вле­чен гре­че­ский мыс­ли­тель Мак­сим Грек (1470-1556 го­ды; до при­ня­тия мо­на­ше­ст­ва —  Ми­ха­ил Три­во­лис). Ему, при­быв­ше­му в Мо­ск­ву в ка­че­ст­ве пе­ре­во­дчи­ка с грё­че­ско­го пред­стоя­ло, мно­гое пре­тер­пев, стать од­ной из са­мых яр­ких фи­гур в ис­то­рии рус­ской ре­ли­ги­оз­но-фи­ло­соф­ской мыс­ли, а по­сле смер­ти – рус­ским свя­тым. Мак­сим Грек вы­со­ко оце­ни­вал зна­че­ние

фи­ло­со­фии. Он пи­сал: «Фи­ло­со­фия без ума­ле­ния есть вещь весь­ма по­чи­тае­мая и по­ис­ти­не бо­же­ст­вен­ная». Вслед за От­ца­ми Церк­ви он раз­ли­чал фи­ло­со­фию «внут­рен­нюю» («свя­щен­ную») и «внеш­нюю» («свет­скую»). По­след­няя мо­жет быть как по­лез­на, так и вред­на, в за­ви­си­мо­сти от то­го, оп­ре­де­ля­ет­ся ли она под­лин­ной муд­ро­стью. Мак­сим Грек тра­ди­ци­он­но вы­де­лял в че­ло­ве­ке три на­ча­ла: плот­ское, ду­шев­ное и ду­хов­ное. Ум – это «корм­чий ду­ши», и он дол­жен иг­рать гла­вен­ст­вую­щую роль по от­но­ше­нию к ду­ше и те­лу. Но ум и сам ну­ж­да­ет­ся в про­све­ще­нии, ко­то­рое не­от­де­ли­мо от нрав­ст­вен­но­го со­вер­шен­ст­во­ва­ния. Нрав­ст­вен­ные уси­лия по­зво­ля­ют «мысль от пло­ти обуз­да­ти». Та­кой ре­зуль­тат, по Гре­ку, свя­зан не толь­ко с мо­раль­ным, но и с по­зна­ва­тель­ным опы­том: что­бы по­стичь ис­ти­ну, на­до жить в ней. Не­об­хо­ди­мо про­све­ще­ние не толь­ко ума, но и серд­ца. Ес­ли серд­це «су­ет­но», то ни­ка­кое по­сти­же­ние ис­ти­ны (а, сле­до­ва­тель­но, и спа­се­ние) не­воз­мож­но. «Серд­це» в дан­ном слу­чае — тра­ди­ци­он­ный сим­вол цель­но­сти ду­хов­ной жиз­ни. У Мак­си­ма Гре­ка, как это при­ня­то в хри­сти­ан­ской тра­ди­ции, дос­тичь чис­то­ты серд­ца и ума по­зво­ля­ет лю­бовь, ко­то­рая «пре­вы­ше все­го», — лю­бовь к Бо­гу и ближ­не­му.

В ис­то­рии фи­ло­со­фии он вы­со­ко це­нил Со­кра­та, Пла­то­на и Ари­сто­те­ля, хо­тя и кри­ти­ко­вал уче­ние по­след­не­го, ви­дя в нем идей­ный ис­точ­ник ка­то­ли­че­ской схо­ла­сти­ки. В сво­их воз­зре­ни­ях на го­су­дар­ст­вен­ную власть Мак­сим Грек был сто­рон­ни­ком гар­мо­ни­че­ско­го един­ст­ва вла­сти свет­ской и ду­хов­ной. Его иде­ал — про­све­щен­ный вла­сти­тель, осоз­наю­щий свою от­вет­ст­вен­ность пе­ред Бо­гом и на­ро­дом, при­знаю­щий ре­ли­ги­оз­но-нрав­ст­вен­ный ав­то­ри­тет Церк­ви.

Мож­но еще дол­го рас­ска­зы­вать о ве­ли­ких муд­ре­цах про­шло­го, но все же ос­та­но­вим­ся на XVI ве­ке, что­бы пе­ре­не­стись в на­ча­ло ве­ка XX,ко­гда про­ис­хо­ди­ли со­бы­тия, на­дол­го оп­ре­де­лив­шие судь­бы рус­ской мыс­ли, а по­след­ст­вия их ска­зы­ва­ют­ся и се­го­дня на нас с ва­ми.

Фи­ло­со­фию за борт!

Ка­ж­дый день в на­шем боль­шом ми­ре по­яв­ля­ют­ся ты­ся­чи мла­ден­цев. Кто мо­жет знать за­ра­нее, что они прив­не­сут в де­ла че­ло­ве­че­ст­ва? Де­ла боль­шин­ст­ва из них ос­та­нут­ся не­за­мет­ны­ми, а дру­гие про­сла­вят­ся свои­ми от­кры­тия­ми и на­чи­на­ния­ми.

Ни­кто не об­ра­тил вни­ма­ния на факт по­яв­ле­ния на свет 22 ап­ре­ля (по ста­ро­му сти­лю 10 ап­ре­ля) 1870 го­да в се­мье на­бож­но­го и тру­до­лю­би­во­го сим­бир­ско­го (с 1924 го­да – го­род Уль­я­новск) чи­нов­ни­ка вто­ро­го сы­на, ко­то­ро­го на­зва­ли Вла­ди­ми­ром. По стран­но­му сте­че­нию, его на­рек­ли так же, как ки­ев­ско­го кня­зя, кре­стив­ше­го Русь. Это рус­ское имя с древ­них вре­мен оз­на­ча­ло: вла­дею­щим ми­ром.

Се­мья дво­рян-по­ме­щи­ков Уль­я­но­вых бы­ла по про­вин­ци­аль­ным мер­кам за­жи­точ­ной. Бу­ду­ще­го «вла­сте­ли­на ми­ра» вос­пи­ты­ва­ла мать. Она при­ви­ла сы­ну лю­бовь к по­ряд­ку, обу­чи­ла ино­стран­ным язы­кам и му­зы­ке. Маль­чик с дет­ст­ва ус­во­ил лю­бовь пре­кло­не­ние пе­ред всем ино­стран­ным, в пер­вую оче­редь, не­мец­ким. Рос­сия же ему не нра­ви­лась. Он не­на­ви­дел ца­ря, за по­ку­ше­ние на ко­то­ро­го был каз­нен его стар­ший брат, не­на­ви­дел свя­щен­ни­ков и тер­петь не мог ин­тел­ли­ген­ции. Боль­ше все­го он лю­бил оди­но­че­ст­во и без­де­лье. Об этом он не раз со­об­щал сво­ей ма­те­ри. По-на­стоя­ще­му ком­форт­но он по­чув­ст­во­вал се­бя толь­ко вда­ли от Рос­сии, в Гер­ма­нии, где вел жизнь сред­не­го бур­жуа. Там он сфор­ми­ро­вал­ся как по­ли­тик, ко­то­рый ис­клю­чал из ре­во­лю­ци­он­ной дея­тель­но­сти ка­кие-ли­бо че­ло­ве­че­ские чув­ст­ва: вер­ность, бла­го­дар­ность и ува­же­ние к преж­ним за­слу­гам. К сво­им идей­ным про­тив­ни­кам он был бес­по­ща­ден и без­жа­ло­стен. Счи­тая се­бя ли­те­ра­то­ром, час­то в сво­их со­чи­не­ни­ях не брез­го­вал пло­щад­ной ру­га­нью. Быв­ший сим­бир­ский по­ме­щик не­го­до­вал, ко­гда его со­рат­ни­ки не про­яв­ля­ли жес­то­ко­сти во вре­мя «эк­сов» (воо­ру­жен­ных на­ле­тов на бан­ки и поч­ты).

В 1917 го­ду его меч­там су­ж­де­но бы­ло осу­ще­ст­вить­ся – он воз­гла­вил вос­ста­ние, ко­то­рое унич­то­жи­ло за­вое­ва­ния ед­ва на­ро­див­шей­ся бур­жу­аз­ной Рос­сии. 26 ию­ня 1918 Уль­я­нов-Ле­нин те­ле­гра­фи­ро­вал пред­се­да­те­лю Пет­ро­град­ско­го Со­ве­та Гри­го­рию Зи­новь­е­ву: «…Толь­ко се­го­дня мы ус­лы­ха­ли в ЦК, что в Пи­те­ре ра­бо­чие хо­те­ли от­ве­тить на убий­ст­во Во­ло­дар­ско­го мас­со­вым тер­ро­ром и что вы (не Вы лич­но, а пи­тер­ские це­ки­сты) удер­жа­ли. Про­тес­тую ре­ши­тель­но! Это не-воз-мож-но! На­до по­ощ­рять энер­гию и мас­со­вид­ность тер­ро­ра про­тив контр­ре­во­лю­цио­не­ров, осо­бен­но в Пи­те­ре, при­мер ко­то­ро­го ре­ша­ет». В де­каб­ре то­го же,1918 го­да, он, имея в ви­ду ин­тел­ли­ген­цию, ска­зал: « Мы дос­та­точ­но силь­ны те­перь, что­бы не бо­ять­ся ни­ко­го. Мы всех пе­ре­ва­рим. Они вот нас не пе­ре­ва­рят». Од­на­ко сра­зу он не смог это­го осу­ще­ст­вить и вер­нул­ся к это­му во­про­су лишь спус­тя пять лет. В фев­ра­ле 1922 го­да Ле­нин за­про­сил, на ос­но­ва­нии ка­ких за­ко­нов и пра­вил за­ре­ги­ст­ри­ро­ва­ны в Мо­ск­ве ча­ст­ные из­да­тель­ст­ва, ка­ко­ва их гра­ж­дан­ская от­вет­ст­вен­ность, а рав­но от­вет­ст­вен­ность пе­ред су­да­ми. Од­но­вре­мен­но ЦК пар­тии и Со­вет­ское пра­ви­тель­ст­во на­ча­ли под­го­тов­ку к вы­сыл­ке из стра­ны ря­да пи­са­те­лей и про­фес­со­ров. В пись­ме к Фе­лик­су Дзер­жин­ско­му от 19 мая 1922 го­да

Ле­нин пи­сал: «К во­про­су о вы­сыл­ке за гра­ни­цу пи­са­те­лей и про­фёс­со­ров, по­мо­гаю­щих контр­ре­во­лю­ции. На­до это под­го­то­вить тща­тель­нее. Без под­го­тов­ки мы на­глу­пим. Про­шу об­су­дить та­кие ме­ры под­го­тов­ки… Обя­зать чле­нов По­лит­бю­ро уде­лять 2 — 3 ча­са в не­де­лю на про­смотр ря­да из­да­ний и книг, про­ве­ряя ис­пол­не­ние, тре­буя пись­мен­ных от­зы­вов и до­би­ва­ясь при­сыл­ки в Мо­ск­ву без про­во­лоч­ки всех не­ком­му­ни­сти­че­ских из­да­ний. До­ба­вить от­зы­вы ря­да ли­те­ра­то­ров-ком­му­ни­стов… Со­брать сис­те­ма­ти­че­ские све­де­ния о по­ли­ти­че­ском ста­же, ра­бо­те и ли­те­ра­тур­ной дея­тель­но­сти про­фес­со­ров и пи­са­те­лей. По­ру­чить все это тол­ко­во­му, об­ра­зо­ван­но­му и ак­ку­рат­но­му че­ло­век в ГПУ». Да­лее он ха­рак­те­ри­зо­вал жур­на­лы «Но­вая Рос­сия» и «Эко­но­мист». Ка­са­ясь вто­ро­го жур­на­ла, Ле­нин от­ме­чал: «Это, по-мо­ему, яв­ный центр бе­ло­гвар­дей­цев. В №3  на­пе­ча­тан на об­лож­ке спи­сок со­труд­ни­ков. Это, я ду­маю, поч­ти все — за­кон­ней­шие кан­ди­да­ты на вы­сыл­ку за гра­ни­цу. Все это яв­ные контр­ре­во­лю­цио­не­ры, по­соб­ни­ки Ан­тан­ты, ор­га­ни­за­ция ее слуг-шпио­нов и рас­тли­те­лей уча­щей­ся мо­ло­де­жи. На­до по­ста­вить де­ло так, что­бы этих «во­ен­ных шпио­нов» из­ло­вить и из­лав­ли­вать по­сто­ян­но и сис­те­ма­ти­че­ски и вы­сы­лать за гра­ни­цу».

31 ав­гу­ста 1922 го­да в га­зе­те «Прав­да» бы­ла опуб­ли­ко­ва­на ста­тья со зло­ве­щим на­зва­ни­ем «Пер­вое пре­ду­пре­ж­де­ние». В ста­тье пе­ре­чис­ля­лись «опор­ные пунк­ты бур­жу­аз­ной ин­тел­ли­ген­ции». А имен­но: выс­шие шко­лы, из­да­тель­ст­ва, ху­до­же­ст­вен­ная ли­те­ра­ту­ра, пуб­ли­ци­сти­ка, фи­ло­со­фия, ме­ди­ци­на и сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ная коо­пе­ра­ция. Пред­ла­га­лось «наи­бо­лее ак­тив­ные эле­мен­ты вы­се­лять в се­вер­ные гу­бер­нии, часть за гра­ни­цу».

Ины­ми сло­ва­ми, над­ле­жа­ло унич­то­жить все: от ли­те­ра­ту­ры до сель­ско­го хо­зя­ст­ва. На­ча­ли с фи­ло­со­фии. В учеб­ных ин­сти­ту­тах про­шли от­кры­тые дис­кус­сии пред­ста­ви­те­лей «крас­ной ин­тел­ли­ген­ции» с бур­жу­аз­ны­ми «спе­ца­ми».

Сло­вом, за­да­ча бы­ла по­став­ле­на и трав­ля ин­тел­ли­ген­ции на­ча­лась.

…В тот ве­чер учеб­ная ау­ди­то­рия боль­ше все­го на­по­ми­на­ла сель­ский клуб. Сту­ден­тов не про­пус­ти­ли воо­ру­жен­ные сол­да­ты, стоя­щие у вхо­да. За­то для кре­сть­ян, ра­бо­чих и крас­но­ар­мей­цев вход был сво­бод­ным. Они чув­ст­во­ва­ли се­бя здесь хо­зяе­ва­ми: ку­ри­ли са­мо­крут­ки и спле­вы­ва­ли на пол.

У чер­ной дос­ки, за­кры­той крас­ным ку­ма­чом, сто­ял стол. На сто­ле – гра­фин и мед­ный ко­ло­коль­чик, в ко­то­рый зво­ни­ли школь­ные сто­ро­жа, воз­ве­щая о пе­ре­ме­не. За сто­лом си­де­ли трое: крас­но­ар­ме­ец, де­вуш­ка в крас­ной ко­сын­ке и пред­се­да­тель­ст­вую­щий – с «ин­тел­ли­гент­ским» пенс­не на но­су, но в ре­во­лю­ци­он­ной ко­жа­ной ту­жур­ке.

Пред­се­да­тель под­нял­ся с мес­та и, ста­ра­ясь пе­ре­крыть шум, вы­крик­нул:

— То­ва­ри­щи! Се­го­дня вы ста­не­те сви­де­те­ля­ми дис­пу­та на те­му «Нуж­на ли нам бур­жу­аз­ная фи­ло­со­фия». Сна­ча­ла вы­сту­пит про­фес­сор Мо­с­ков­ско­го уни­вер­си­те­та Иван Алек­сан­д­ро­вич Иль­ин. А за­тем мы да­дим сло­во на­ше­му то­ва­ри­щу, ге­рою Гра­ж­дан­ской вой­ны Сер­гею Кон­стан­ти­но­ви­чу Ми­ни­ну.

— Про­шу вас, Иван Алек­сан­д­ро­вич, — об­ра­тил­ся пред­се­да­тель к пер­вым ря­дам.

К дос­ке вы­шел ак­ку­рат­ный че­ло­век в кос­тю­ме и гал­сту­ке. Его вид вы­звал не­до­воль­ный гул в за­ле: «У, кон­тра не­до­би­тая!», «да я та­ких в Гра­ж­дан­скую к стен­ке ста­вил», «ишь, вы­ря­дил­ся, про­хве­сор!»

Иль­ин, не об­ра­щая вни­ма­ния на шум, на­чал свою речь так, буд­то чи­тал лек­цию сту­ден­там:

— Сре­ди лю­дей, чу­ж­дых фи­ло­со­фии, су­ще­ст­ву­ет воз­зре­ние, что она, фи­ло­со­фия, не име­ет ни­ка­ко­го от­но­ше­ния к ре­аль­ной жиз­ни и что фи­ло­со­фия, в луч­шем слу­чае, лишь пре­крас­ная меч­та, а не нау­ка, то­гда как нау­ка это трез­вая прак­ти­че­ская дея­тель­ность и трез­вое тео­ре­ти­че­ское зна­ние. Буд­то бы, имен­но по­это­му жизнь ну­ж­да­ет­ся в нау­ке и не ис­пы­ты­ва­ет ни­ка­кой не­об­хо­ди­мо­сти в фи­ло­со­фии.

Про­фес­сор сде­лал пау­зу, ожи­дая ре­ак­ции слу­ша­те­лей. Они бес­по­кой­но за­дви­га­лись, уси­лен­но за­ды­ми­ли са­мо­крут­ка­ми. Кто-то вы­крик­нул: «Ну, да­вай даль­ше! Крой ее, эту хви­ло­со­фию!»

Иль­ин ко­рот­ко кив­нул, слов­но ожи­дал ус­лы­шать не­что в это ро­де, и про­дол­жил:

— Од­на­ко, вер­но ли это? Ес­ли от­ри­цать фи­ло­со­фию по эти со­об­ра­же­ни­ям, сле­ду­ет на­все­гда по­кон­чить не толь­ко с фи­ло­соф­ст­во­ва­ни­ем, но и с по­ли­ти­че­ской дея­тель­но­стью, с вра­че­ва­ни­ем, пе­да­го­ги­кой и во­об­ще вся­кой дея­тель­но­стью, ибо без рас­су­ж­де­ний, без по­ис­ков вер­но­го пу­ти и не­из­беж­ных оши­бок ни­ка­кая прак­ти­ка не­воз­мож­на. Са­ма ис­то­рия фи­ло­со­фии есть жи­вое до­ка­за­тель­ст­во то­го, что фи­ло­со­фия – не бред, не пус­то­сло­вие, а – нау­ка о жиз­ни. Фи­ло­со­фия ро­дит­ся не от бы­та и не от жи­вот­но­го су­ще­ст­во­ва­ния, но от жиз­ни ду­ха, его стра­да­ния и жа­ж­ды по­зна­ния.

Зал от­реа­ги­ро­вал вор­ча­ни­ем: «Что он не­сет-то? Че­го ему на­до?», «Го­во­ри яс­нее, а то уже го­ло­ва бо­лит!»

И вновь Иль­ин кив­нул, буд­то ус­лы­шал имен­но то, что хо­тел:

— Ес­те­ст­вен­но, что фи­ло­со­фия чу­ж­да и не­дос­туп­на тем, кто не зна­ет или не чув­ст­ву­ет раз­ли­чия ме­ж­ду бы­том и ду­хом, кто ис­чер­пы­ва­ет свою жизнь бы­то­вы­ми со­об­ра­же­ния­ми. Быт, сле­пой быт, не зна­ет фи­ло­со­фии. Но в пра­ве ли он су­дить о том, че­го не по­ни­ма­ет? Для то­го что­бы по­ни­мать пред­мет фи­ло­со­фии нуж­но иметь осо­бый ор­ган – вос­при­им­чи­вую ду­шу. А у ко­го это­го ор­га­на нет, тот дол­жен воз­дер­жи­вать­ся от су­ж­де­ний о фи­ло­со­фии. На­род, ут­ра­тив­ший под­лин­ный ре­ли­ги­оз­ный опыт, бу­дет жить вме­сто ре­ли­гии, пус­ты­ми суе­ве­рия­ми, он бу­дет бес­пло­ден в по­зна­нии Бо­га. На­род, бес­силь­ный в со­зер­ца­нии кра­со­ты, с не­зре­лым, боль­ным или изу­ро­до­ван­ным вку­сом бу­дет иметь убо­гое, урод­ли­вое и без­образ­ное ис­кус­ст­во. Там, где ца­рят гру­бые, жес­то­кие нра­вы, где мол­чат лю­бовь и друж­ба, где ца­рят ко­рысть и бес­прин­цип­ность – там не рас­цве­тет фи­ло­соф­ское уче­ние о до­б­ре…

На этом мес­те его пре­рва­ли: крас­но­ар­ме­ец, си­дев­ший ря­дом с пред­се­да­те­лем, вы­ско­чил впе­ред и, от­тес­нив Иль­и­ну, вы­крик­нул:

— Хва­тит вес­ти на моз­го­вые фор­мы про­ле­та­риа­та га­зо­вую ата­ку бур­жу­аз­ной фи­ло­со­фи­ей! До­лой!

В за­ле со­глас­но за­шу­ме­ли: — Хва­тит! На­тер­пе­лись от этих бол­ту­нов! Бей кро­во­пийц! Да­ешь на­шу, ра­бо­че-кре­сть­ян­скую фи­ло­со­фию!

При­зы­вая к по­ряд­ку, пред­се­да­тель от­ча­ян­но за­зво­нил в ко­ло­коль­чик. Иль­и­ну он ти­хо ска­зал: «При­сядь­те по­ка, Иван Алек­сан­д­ро­вич», за­тем гром­ко объ­я­вил:

— А те­перь сло­во пре­дос­тав­ля­ет­ся крас­но­му ко­ман­ди­ру Ми­ни­ну!

Зал взо­рвал­ся ап­ло­дис­мен­та­ми и кри­ка­ми «ура». Ми­нин до­воль­но улыб­нул­ся. По­том он на­чал го­во­рить:

— То­ва­ри­щи! В по­след­ний пе­ри­од ис­то­рии че­ло­ве­че­ст­ва три глав­ных клас­са бо­ро­лись ме­ж­ду со­бой. Кто они? Это: по­ме­щи­ки – ра­бо­вла­дель­цы и фео­да­лы – раз! Это бур­жуа­зия – два! И, на­ко­нец, про­ле­та­ри­ат – три! Ка­кое ору­жие у по­ме­щи­ков? Яс­ное де­ло – ре­ли­гия! Чем пы­та­лась оду­ра­чить нас бур­жуа­зия? Фи­ло­со­фи­ей! А ка­кое ору­жие есть у про­ле­та­риа­та, то­ва­ри­щи?

Зал про­сто за­во­пил: — «Ору­жие!» «Вин­тов­ки!» «Пу­ле­ме­ты!»

Кто-то да­же паль­нул в воз­дух из на­га­на.

Пред­се­да­тель за­кри­чал: — Ти­ше, то­ва­ри­щи! У нас же на­уч­ная дис­кус­сия!

Ми­нин про­дол­жил: — Пра­виль­но – на­уч­ная! Нау­ка – вот на­стоя­щее ору­жие ра­бо­че­го клас­са.

Я слы­шал, как тут в за­ле кри­ча­ли «Да­ешь ра­бо­че-кре­сть­ян­скую фи­ло­со­фию». Так вот. По­ра уже всем по­нять, что ни­ка­кой фи­ло­со­фии нам не нуж­но! За борт эту бур­жу­аз­ную от­рыж­ку! А на ка­пи­тан­ский мос­тик – про­ле­тар­скую нау­ку! Те­перь ра­бо­чий взгляд на ве­щи бу­дет на­зы­вать диа­лек­ти­кой! Ура, то­ва­ри­щи!

В за­ле от­ве­ти­ли не­строй­ным «ура».

Пред­се­да­тель пред­ло­жил за­кон­чить дис­кус­сию со­вме­ст­ным пе­ни­ем Ин­тер­на­цио­на­ла.

Все вста­ли и за­тя­ну­ли:

— Мы наш, мы но­вый мир по­стро­им…

Кто был ни­чем, тот ста­нем всем…

Ни­кто не об­ра­тил вни­ма­ния на про­фес­со­ра Иль­и­на, ко­то­рый ти­хо вы­шел из ау­ди­то­рии.

Ве­че­ром то­го же дня пред­се­да­тель о про­ве­ден­ном ме­ро­прия­тии до­ло­жил Ле­ни­ну. Тот от воз­бу­ж­де­ния за­бе­гал из уг­ла в угол и, ух­ва­тив се­бя за лос­ня­щие­ся бор­та пид­жач­ка, ска­зал:

— За борт, так и ска­зал? Нау­ку – на ка­пи­тан­ский мос­тик! Ар­хи­важ­ная мысль! Ах, как вер­но под­ме­тил то­ва­рищ…Как вы ска­за­ли, Ми­нин? Да, у не­го есть пе­ре­ги­бы, но с этим мы по­том раз­бе­рем­ся. Знае­те, в Гер­ма­нии был та­кой пи­са­тель, Се­ба­сть­ян Брант…

По­том про­ци­ти­ро­вал по-не­мец­ки и тут же пе­ре­вел на рус­ский:

— К нам, бра­тья, к нам, на­род без­дель­ный!

Дер­жа­ли путь мы ко­ра­бель­ный

В Глу­план­дию во­круг зем­ли,

Но вот – за­стря­ли на ме­ли!

Не знае­те? Ну, не важ­но. Так вот, этот по­эт пред­ло­жил со­брать всех ду­ра­ков на ко­рабль и от­пра­вить их к чер­то­вой ма­те­ри! Ну,а мы со­бе­рем всех этих «ум­ни­ков» и от­пра­вим их в…Гер­ма­нию!

Ле­ин за­хи­хи­кал и дол­го не мог ос­та­но­вить­ся. Ед­ва от­ды­шав­шись, при­ка­зал:

— Пе­ре­дай­те то­ва­ри­щу Дзер­жин­ско­му, пусть не­мед­лен­но на­пра­вит сво­их лю­дей на квар­ти­ры к этой ин­тел­ли­гент­ской сво­ло­чи! На­до их не­за­мед­ли­тель­но де­пор­ти­ро­вать!

За­тем, вспом­нив, опять за­хи­хи­кал: – Фи­ло­со­фию – за борт! Как вер­но под­ме­тил то­ва­рищ, как вер­но…

Так слу­чи­лось, что в 1922 го­ду Рос­сия ли­ши­лась лю­дей, ко­то­рые со­став­ля­ли не толь­ко цвет ее муд­ро­сти, но и всей ду­хов­ной куль­ту­ры. На «фи­ло­соф­ском па­ро­хо­де» бы­ли от­прав­ле­ны прочь: Н. А. Бер­дя­ев, С. Л. Франк, Н. О. Лос­ский, И. А. Иль­ин, Л. П. Кар­са­вин, П. А. Со­ро­кин, И. И. Лап­шин и мно­гие дру­гие – все­го 161 че­ло­век.

Поз­же ста­ли го­во­рить, что Ле­нин спас их жиз­ни, ведь ос­таль­ные бы­ли со­сла­ны Ста­ли­ным в ла­ге­ря, где и по­гиб­ли. Это не вер­но, так как еще при Ле­ни­не бы­ли ре­прес­си­ро­ва­ны мно­гие вы­даю­щие­ся лю­ди. В их чис­ле отец Па­вел Фло­рен­ский, от­прав­лен­ный в Со­ло­вец­кий ла­герь.

О при­чи­нах бе­зум­но­го по­ступ­ка Ле­ни­на пи­сал Бо­рис Пас­тер­нак: «Он управ­лял те­че­ни­ем мыс­ли, и толь­ко по­то­му – стра­ной». Точ­нее, Ле­нин управ­лял мыс­ля­ми по­лу­уго­лов­ных эле­мен­тов, но не фи­ло­со­фов, в срав­не­нии с ко­то­ры­ми пред­став­лял до­воль­но убо­гую фи­гу­ру.

Сло­вом, муд­ре­цов вы­дво­ри­ли вон. На бе­ре­гу ос­та­лись ду­ра­ки и пре­ступ­ни­ки. И это бы­ло глав­ным дос­ти­же­ни­ем Ле­ни­на: дав­но уже нет ни боль­ше­виз­ма, ни Стра­ны Со­ве­тов, а все­по­бе­ж­даю­щая глу­пость и бес­чес­тие про­дол­жат пра­вить. Дей­ст­ви­тель­но, быть ду­ра­ком удоб­но и при­быль­но. От ума же од­ни стра­да­ния. И нет ни­ко­му де­ла до то­го, что толь­ко че­рез стра­да­ния мож­но дос­тичь свер­каю­щих вы­сот ума, кра­со­ты и доб­ро­ты.

(Справ­ки).

Ле­нин (Уль­я­нов) Вла­ди­мир Иль­ич (1870-1924 го­ды) — рос­сий­ский по­ли­ти­че­ский дея­тель. Ро­дил­ся в се­мье ин­спек­то­ра на­род­ных учи­лищ, став­ше­го по­том­ст­вен­ным дво­ря­ни­ном. Стар­ший брат Ле­ни­на каз­нен (в 1887 го­ду) за уча­стие в по­ку­ше­нии на ца­ря Алек­сан­д­ра III. В 1887 го­ду Ле­нин по­сту­пил на юри­ди­че­ский фа­куль­тет Ка­зан­ско­го уни­вер­си­те­та; в де­каб­ре ис­клю­чен из уни­вер­си­те­та и вы­слан за уча­стие в сту­ден­че­ском дви­же­нии. В 1891 го­ду сдал эк­за­ме­ны за юри­ди­че­ский фа­куль­тет при Санкт-Пе­тер­бург­ском уни­вер­си­те­те; по­мощ­ник при­сяж­но­го по­ве­рен­но­го в Са­ма­ре. В 1893 го­ду пе­ре­ехал в Санкт-Пе­тер­бург. В 1895 го­ду Ле­нин уча­ст­во­вал в соз­да­нии Пе­тер­бург­ском «Сою­за борь­бы за ос­во­бо­ж­де­ние ра­бо­че­го клас­са», за­тем аре­сто­ван. В 1897 го­ду вы­слан на три го­да в се­ло Шу­шен­ское Ени­сей­ской гу­бер­нии. В 1900 го­ду вы­ехал за гра­ни­цу.В ап­ре­ле 1917, прие­хав в Пет­ро­град, Ле­нин вы­дви­нул курс на по­бе­ду со­циа­ли­сти­че­ской ре­во­лю­ции. По­сле Июль­ско­го кри­зи­са 1917 на не­ле­галь­ном по­ло­же­нии. Воз­гла­вил ру­ко­во­дство Ок­тябрь­ским вос­ста­ни­ем в Пет­ро­гра­де. На 2-м Все­рос­сий­ском съез­де Со­ве­тов из­бран Пред­се­да­те­лем Со­ве­та на­род­ных ко­мис­са­ров (СНК), Со­ве­та ра­бо­чей и кре­сть­ян­ской обо­ро­ны (с 1919-СТО); член Все­рос­сий­ско­го Цен­траль­но­го Ис­пол­ни­тель­но­го Ко­ми­те­та (ВЦИК) и Цен­траль­но­го Ис­пол­ни­тель­но­го Ко­ми­те­та (ЦИК) СССР. 25 мая 1922 Ле­ни­на на­стиг пер­вый удар, пра­вая сто­ро­на те­ла бы­ла па­ра­ли­зо­ва­на, речь ут­ра­че­на. В ок­тяб­ре 1922 он по­сте­пен­но воз­вра­ща­ет­ся к де­лам, но в де­каб­ре 1922 — но­вый удар. Тре­тий удар 9 мар­та 1923 ли­шил его рас­суд­ка, пре­вра­тив в жи­вой труп. Сра­зу же по­сле пер­во­го при­сту­па в мае 1922 в пар­тии на­ча­лась борь­ба за власть. Троц­кий и Ста­лин пре­тен­до­ва­ли на роль ли­де­ров.21 ян­ва­ря 1924 в 21 час 50 ми­нут Ле­нин скон­чал­ся на ру­ках Бу­ха­ри­на в Гор­ках.

Зи­новь­ев Гри­го­рий Ев­сее­вич (на­стоя­шая фа­ми­лия Ра­до­мысль­ский) (1883-1936 го­ды) — рос­сий­ский со­вет­ский по­ли­ти­че­ский дея­тель. Уча­ст­ник Ре­во­лю­ции 1905-07 го­дов, в ок­тяб­ре 1917 го­да вы­сту­пал про­тив воо­ру­жен­но­го вос­ста­ния. С де­каб­ря 1917 го­да — пред­се­да­тель Пет­ро­град­ско­го со­ве­та. В 1919-26 го­дах пред­се­да­тель Ис­пол­ко­ма Ко­мин­тер­на. В 1923-24 го­дах вме­сте с И. В. Ста­ли­ным и Л. Б. Ка­ме­не­вым бо­рол­ся про­тив Л. Д. Троц­ко­го. В 1925 го­ду на XIV-м съез­де Все­со­юз­ной ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии (боль­ше­ви­ков) (ВКП(б)) вы­сту­пил с со­док­ла­дом, в ко­то­ром кри­ти­ко­вал по­ли­ти­че­ский от­чет ЦК, сде­лан­ный Ста­ли­ным. В 1934 го­ду аре­сто­ван и осу­ж­ден на 10 лет по сфаль­си­фи­ци­ро­ван­но­му де­лу «Мо­с­ков­ско­го цен­тра»; в 1936 при­го­во­рен к смерт­ной каз­ни по де­лу «Ан­ти­со­вет­ско­го объ­е­ди­нен­но­го троц­ки­ст­ско-зи­новь­ев­ско­го цен­тра» и рас­стре­лян.

Во­ло­дар­ский Мои­сей Мар­ко­вич (Гольд штейн) (1891—1918 го­ды) -боль­ше­вик. Ро­дил­ся в се­мье бед­но­го ев­рей­ско­го ре­мес­лен­ни­ка в мес­теч­ке Ост­ро­по­ле Во­лын­ской губ. В ре­во­лю­ци­он­ном дви­же­нии с 1905 го­да. В ран­ние го­ды бун­до­вец, за­тем мень­ше­вик. За по­ли­ти­че­скую. не­бла­го­на­деж­ность был ис­клю­чен из 6-го клас­са гим­на­зии. За ре­во­лю­ци­он­ную дея­тель­ность не­од­но­крат­но под­вер­гал­ся аре­стам. В 1911 го­ду был со­слан в Ар­хан­гель­скую гу­бер­нию. В 1913 го­ду, вер­нув­шись из ссыл­ки, эмиг­ри­ро­вал в Се­вер­ную Аме­ри­ку, всту­пил в аме­ри­кан­скую со­циа­ли­сти­че­скую пар­тию и в ин­тер­на­цио­наль­ный про­фес­сио­наль­ный со­юз порт­ных.В мае 1917 го­да вер­нул­ся в Пет­ро­град и всту­пил в пар­тию боль­ше­ви­ков. По­сле Ок­тябрь­ской ре­во­лю­ции был ко­мис­са­ром по де­лам пе­ча­ти и про­па­ган­ды. В 1918 го­ду убит эсе­ром Сер­гее­вым.

Тер­ро­ризм в Рос­сии в кон­це XIX – на­ча­ле XX ве­ка — ме­тод по­ли­ти­че­ской борь­бы про­тив са­мо­дер­жа­вия рус­ским ре­во­лю­цио­не­ра­ми,на­чи­ная с 1860 го­да. По­сле 1917 го­да тер­ро­ризм как сред­ст­во борь­бы за власть был взят на воо­ру­же­ние боль­ше­ви­ка­ми. Го­су­дар­ст­вен­ный тер­рор со­вет­ско­го пе­рио­да ис­то­рии, унес­ший мил­лио­ны че­ло­ве­че­ских жиз­ней, ге­не­ти­че­ски свя­зан с тер­ро­риз­мом до­ре­во­лю­ци­он­ным.

Дзер­жин­ский Фе­ликс Эд­мун­до­вич (1877-1926) — со­вет­ский го­су­дар­ст­вен­ный и по­ли­ти­че­ский дея­тель. Один из ру­ко­во­ди­те­лей Ре­во­лю­ции 1905-07 го­дов в Вар­ша­ве. В Ок­тябрь­скую ре­во­лю­цию был чле­ном пар­тий­но­го Во­ен­но-ре­во­лю­ци­он­но­го цен­тра и Пет­ро­град­ско­го Во­ен­но-ре­во­лю­ци­он­но­го ко­ми­те­та. С 1917 го­да пред­се­да­тель Все­рос­сий­ской Чрез­вы­чай­ной Ко­мис­сии (с 1922 го­да  – ГПУ), нар­ком внут­рен­них дел РСФСР (в 1919-23 го­дах), од­но­вре­мен­но с 1921 го­да -нар­ком пу­тей со­об­ще­ния, с 1924 пред­се­да­тель ВСНХ СССР; с 1921 пред­се­да­тель Ко­мис­сии по улуч­ше­нию жиз­ни де­тей при Все­рос­сий­ском Цен­траль­ном Ис­пол­ни­тель­ном Ко­ми­те­те.

ГПУ – Го­су­дар­ст­вен­ное По­ли­ти­че­ское управ­ле­ние. В де­каб­ре 1917 го­да Со­вет На­род­ных Ко­мис­са­ров соз­дал «Все­рос­сий­скую чрез­вы­чай­ную ко­мис­сию по борь­бе с контр­ре­во­лю­ци­ей, спе­ку­ля­ци­ей и са­бо­та­жем» (ВЧК) с боль­ши­ми пол­но­мо­чия­ми, в ос­нов­ном ре­прес­сив­но­го ха­рак­те­ра. С фев­ра­ля 1918 го­да на ос­но­ва­нии дек­ре­та СНК «Со­циа­ли­сти­че­ское Оте­че­ст­во в опас­но­сти» ВЧК по­лу­чи­ла чрез­вы­чай­ные пол­но­мо­чия и ста­ла при­ме­нять су­ро­вые ка­ра­тель­ные ме­ры (вплоть до рас­стре­ла на мес­те). Пра­во ВЧК при­ме­нять выс­шую ме­ру без су­да и след­ст­вия под­твер­жде­но по­ста­нов­ле­ни­ем СНК от 5 сен­тяб­ря 1918 го­да «О крас­ном тер­ро­ре». В мар­те 1920 го­да пол­но­мо­чия ВЧК ог­ра­ни­че­ны пред­ва­ри­тель­ным рас­сле­до­ва­ни­ем. В фев­ра­ле 1922 го­да ВЧК уп­разд­не­на, часть функ­ций пе­ре­да­на су­деб­ным ор­га­нам, часть — об­ра­зо­ван­но­му в со­ста­ве НКВД РСФСР Го­су­дар­ст­вен­но­му по­ли­ти­че­ско­му управ­ле­нию (ГПУ). В 1923 го­ду соз­да­но Объ­е­ди­нен­ное го­су­дар­ст­вен­ное по­ли­ти­че­ское управ­ле­ние (ОГПУ) при СНК СССР, ко­то­ро­му бы­ли под­чи­не­ны так­же по­гра­нич­ные вой­ска. В 1934 го­ду ОГПУ уп­разд­не­но и соз­да­но Глав­ное управ­ле­ние го­су­дар­ст­вен­ной безо­пас­но­сти (ГУГБ) в сис­те­ме НКВД СССР.

По­лит­бю­ро — По­ли­ти­че­ское бю­ро ЦК КПСС, из­би­ра­лось Цен­траль­ным ко­ми­те­том. Впер­вые об­ра­зо­ва­но 23 ок­тяб­ря 1917 го­да для ру­ко­во­дства воо­ру­жен­ным вос­ста­ни­ем. Функ­цио­ни­ро­ва­ло в 1919-91 го­дах.

Ан­тан­та— (от Фран­цуз­ско­го Entente — со­гла­сие) — со­юз Ве­ли­ко­бри­та­нии, Фран­ции и Рос­сии; офор­мил­ся в 1904-1907 го­дах и объ­е­ди­нял в хо­де 1-й ми­ро­вой вой­ны про­тив гер­ман­ской коа­ли­ции бо­лее 20 го­су­дарств (сре­ди них США, Япо­ния, Ита­лия).

Иль­ин Иван Алек­сан­д­ро­вич (1883 -1954 го­ды) — вы­даю­щий­ся рус­ский  мыс­ли­тель, ре­ли­ги­оз­ный фи­ло­соф, тео­ре­тик го­су­дар­ст­ва и пра­ва, пред­ста­ви­тель рус­ско­го нео­ге­гель­ян­ст­ва. В сво­ем наи­бо­лее зна­чи­тель­ном тру­де о Ге­ге­ле «Фи­ло­со­фия Ге­ге­ля как уче­ние о кон­крет­но­сти Бо­га и че­ло­ве­ка» вы­дви­га­ет соб­ст­вен­ное со­дер­жа­тель­ное ме­та­фи­зи­че­ское ми­ро­со­зер­ца­ние. Иль­ин, ко­то­ро­го в 1922 го­ду вме­сте с дру­ги­ми ве­ли­чай­ши­ми пред­ста­ви­те­ля­ми ду­хов­ной куль­ту­ры Рос­сии боль­ше­ви­ст­ское пра­ви­тель­ст­во вы­дво­ри­ло из стра­ны на «фи­ло­соф­ском па­ро­хо­де», был из тех не­мно­гих дея­те­лей рус­ско­го за­ру­бе­жья, кто до кон­ца от­стаи­вал тра­ди­ци­он­ные че­ло­ве­че­ские цен­но­сти — ре­ли­гию, го­су­дар­ст­во, се­мью, сво­бо­ду ду­ха как за­щи­ту от жес­то­ких со­ци­аль­ных экс­пе­ри­мен­тов XX ве­ка.

Ми­нин Сер­гей Кон­стан­ти­но­вич (1882 -1962 го­ды) — по­ли­ти­че­ский дея­тель и пуб­ли­цист, ав­тор ра­бот по фи­ло­со­фии и ате­из­му. Обу­чал­ся в Юрь­ев­ском (ны­не Тар­тус­ский в Эс­то­нии) уни­вер­си­те­те на ис­то­ри­ко-фи­ло­соф­ском фа­куль­те­те. В ре­во­лю­ци­он­ном дви­же­нии при­ни­мал уча­стие в 1903 го­ду. Член пар­тии с 1905 го­ду. В 1917 го­ду — пред­се­да­тель Ца­ри­цин­ско­го ко­ми­те­та РСДРП (б), пред­се­да­тель Со­ве­та ра­бо­чих и сол­дат­ских де­пу­та­тов. В 1918 го­ду пред­се­да­тель шта­ба обо­ро­ны Со­ве­тов в Ца­ри­цы­не, член Рев­во­ен­со­ве­та, за­тем по­мощ­ник Ми­хаи­ла Фрун­зе, член ЦК КП (б) Ук­раи­ны. С 1923 го­да — рек­тор Ком­му­ни­сти­че­ско­го уни­вер­си­те­та, рек­тор Го­су­дар­ст­вен­но­го (в Ле­нин­гра­де) уни­вер­си­те­та. От­вет­ст­вен­ный ре­дак­тор жур­на­ла «Ком­му­ни­сти­че­ский уни­вер­си­тет на до­му» . Член Се­ве­ро-За­пад­но­го бю­ро ЦК ВКП (б). С 1927 го­да тя­же­ло бо­лен. Ос­нов­ные со­чи­не­ния: «Ре­ли­гия и ком­му­низм»,»Фи­ло­со­фию за борт», «Ком­му­низм и фи­ло­со­фия».

Бер­дя­ев Ни­ко­лай Алек­сан­д­ро­вич (1874 – 1948 го­ды) — рус­ский ре­ли­ги­оз­ный фи­ло­соф; с 1922 го­да в эмиг­ра­ции, жил в Бер­ли­не, за­тем — в Па­ри­же. На­хо­дясь под силь­ным влия­ни­ем Мар­кса, Ниц­ше, Иб­се­на, Кан­та и Кар­лей­ля, за­щи­щал идеи эк­зи­стен­циа­лиз­ма, в ко­то­рых пре­об­ла­да­ла про­бле­ма­ти­ка фи­ло­со­фии, учил о при­ма­те сво­бо­ды над бы­ти­ем , об от­кро­ве­нии бы­тия че­рез бо­го­по­доб­но­го че­ло­ве­ка, о ра­зум­ном хо­де ис­то­рии, пи­сал о хри­сти­ан­ском от­кро­ве­нии.В де­вят­на­дцать лет, бу­ду­чи сту­ден­том Ки­ев­ско­го уни­вер­си­те­та, на­чал изу­чать тео­рию на­уч­но­го со­циа­лиз­ма; прой­дя тюрь­му и ссыл­ку (в Во­ло­где вме­сте с Лу­на­чар­ским и Са­вин­ко­вым), в го­ды пер­вой ре­во­лю­ции ут­вер­жда­ет­ся в мыс­ли о не­воз­мож­но­сти при­ми­рить ма­те­риа­ли­сти­че­ский взгляд на ис­то­рию с идеа­ли­сти­че­ским взгля­дом на мир че­ло­ве­че­ской ду­ши. За по­ле­ми­ку с тео­ре­ти­ка­ми на­уч­но­го ком­му­низ­ма два­ж­ды под­вер­гал­ся аре­сту, а осе­нью 1922 го­да был вы­слан за пре­де­лы ро­ди­ны в чис­ле де­сят­ков уче­ных, пи­са­те­лей, пуб­ли­ци­стов. Ха­рак­те­ри­сти­ку твор­че­ст­ва Бер­дяе­ва дал один из за­пад­ных фи­ло­со­фов: «Он был очень рус­ским… од­на­ко дос­та­точ­но мно­го не­рус­ских об­на­ру­жи­ли, что его кни­ги от­кры­ли пе­ред ни­ми но­вые го­ри­зон­ты мыс­ли…»

Франк Се­мен Люд­ви­го­вич ( 1877 — 1950 го­ды) – рус­ский  ре­ли­ги­оз­ный фи­ло­соф и пси­хо­лог. Про­фес­сор Са­ра­тов­ско­го и Мо­с­ков­ско­го уни­вер­си­те­тов до 1922 го­да, по­сле че­го был вы­слан вме­сте с боль­шой груп­пой фи­ло­со­фов, пи­са­те­лей и об­ще­ст­вен­ных дея­те­лей из Со­вет­ской Рос­сии боль­ше­ви­ст­ским ре­жи­мом. До 1937го­да  жил в Бер­ли­не, где пре­по­да­вал в Бер­лин­ском уни­вер­си­те­те, вхо­дил в со­став Ре­ли­ги­оз­но-фи­ло­соф­ской ака­де­мии, ор­га­ни­зо­ван­ной Бер­дяе­вым, уча­ст­во­вал в из­да­нии жур­на­ла «Путь». С 1937 жил в Па­ри­же, а за­тем до сво­ей смер­ти — в Лон­до­не. Всю жизнь фи­ло­соф ут­вер­ждал как выс­шую цен­ность «все­объ­ем­лю­щую лю­бовь в ка­че­ст­ве вос­при­ятия и при­зна­ния цен­но­сти все­го кон­крет­но-жи­во­го».

Лос­ский Ни­ко­лай Онуф­рие­вич (1870-1965 го­ды) — рос­сий­ский фи­ло­соф, один из круп­ней­ших пред­ста­ви­те­лей ин­туи­ти­виз­ма и пер­со­на­лиз­ма в Рос­сии. В 1922 го­ду вы­слан за гра­ни­цу, до 1945 го­да жил в Пра­ге, в 1947-50 в Нью-Йор­ке. Ос­нов­ные тру­ды по пси­хо­ло­гии, ло­ги­ке, про­бле­мам ин­туи­ции, сво­бо­ды во­ли и др.Из­вес­тен так же его сын, Вла­ди­мир Ни­ко­лае­вич (1903-1958 го­ды), рус­ский пра­во­слав­ный бо­го­слов. Ро­дил­ся в Рос­сии, с 1922 в Пра­ге, за­тем в Па­ри­же. Во вре­мя не­мец­кой ок­ку­па­ции Фран­ции ак­тив­но уча­ст­во­вал в дви­же­нии Со­про­тив­ле­ния.

Кар­са­вин Лев Пла­то­но­вич (1882 – 1952 го­ды) — рус­ский ре­ли­ги­оз­ный фи­ло­соф и ис­то­рик. В 1922 го­ду был вы­слан из Рос­сии, с 1928 го­да — про­фес­сор фи­ло­со­фии в Кау­на­се, а с 1940 по 1946 год — в Виль­ню­се. По­сле окон­ча­ния вто­рой ми­ро­вой вой­ны вновь ока­зал­ся в Рос­сии и был ре­прес­си­ро­ван. В сво­ем фи­ло­соф­ском ви­де­нии стре­мил­ся к соз­да­нию це­ло­ст­ной сис­те­мы хри­сти­ан­ско­го ми­ро­со­зер­ца­ния на ос­но­ве ран­не­хри­сти­ан­ских уче­ний Ори­ге­на и дру­гих . тео­ло­ги­че­ских, фи­ло­соф­ских и по­ли­ти­ко- от­цов церк­ви II –VIII ве­ков. Боль­шое влия­ние на не­го ока­за­ли ра­бо­ты рус­ско­го ре­ли­ги­оз­но­го фи­ло­со­фа Вла­ди­ми­ра Со­ловь­е­ва.

Со­ро­кин Пи­ти­рим Алек­сан­д­ро­вич (1889 – 1968 го­ды) — рус­ско-аме­ри­кан­ский со­цио­лог и со­ци­аль­ный мыс­ли­тель. С его име­нем свя­за­ны идеи ин­те­граль­ной со­цио­ло­гии, кон­цеп­ция со­ци­аль­ной стра­ти­фи­ка­ции, тео­рия со­цио­куль­тур­ной ди­на­ми­ки.

Лап­шин Иван Ива­но­вич (1870-1952 го­ды) — рус­ский фи­ло­соф, уче­ник и по­сле­до­ва­тель из­вест­но­го фи­ло­со­фа Алек­сан­д­ра Вве­ден­ско­го. При­ват-до­цент ( в 1897 го­ду) и про­фес­сор (с 1913 го­да) Пе­тер­бург­ско­го уни­вер­си­те­та.В 1922 го­ду вы­слан из Рос­сии. Жил в Пра­ге, где был про­фес­со­ром Рус­ско­го юри­ди­че­ско­го фа­куль­те­та.

Фло­рен­ский Па­вел Алек­сан­д­ро­вич (1882-1937 го­ды) — рос­сий­ский уче­ный, ре­ли­ги­оз­ный фи­ло­соф, бо­го­слов. В со­чи­не­нии «Столп и ут­вер­жде­ние ис­ти­ны. Опыт пра­во­слав­ной тео­ди­цеи» раз­ра­ба­ты­вал уче­ние о Со­фии (Пре­муд­ро­сти бо­жи­ей) как ос­но­ве ос­мыс­лен­но­сти и це­ло­ст­но­сти ми­ро­зда­ния. В ра­бо­тах два­дца­тых го­дов  стре­мил­ся к по­строе­нию «кон­крет­ной ме­та­фи­зи­ки» (ис­сле­до­ва­ния в об­лас­ти лин­гвис­ти­ки и се­мио­ти­ки, ис­кус­ст­во­зна­ния, фи­ло­со­фии куль­та и ико­ны, ма­те­ма­ти­ки, экс­пе­ри­мен­таль­ной и тео­ре­ти­че­ской фи­зи­ки и др.). Ре­прес­си­ро­ван; реа­би­ли­ти­ро­ван по­смерт­но.В 30-40 го­ды по­гиб­ли в ла­ге­рях ГУЛАГа  рус­ские фи­ло­со­фы:Г.Г. Шпет (1879-1940 го­ды), И. К. Луп­пол (1896-1943 го­ды) и мно­гие дру­гие.

Брант Се­ба­сть­ян (1457 – 1521 го­ды) — не­мец­кий уче­ный, юрист, пи­са­тель, ос­но­ва­тель де­мо­кра­ти­че­ско­го на­прав­ле­ния не­мец­кой бюр­гер­ской са­ти­ры, по­ло­жив­ший на­ча­ло «ли­те­ра­ту­ре о глуп­цах» (Narrenliteratur).Ос­нов­ное про­из­ве­де­ние – по­эма «Ко­рабль ду­ра­ков».

Пас­тер­нак Бо­рис Ле­о­ни­до­вич (1890-1960 го­ды) — рус­ский пи­са­тель. В по­эзии (сбор­ни­ки «Се­ст­ра моя — жизнь», 1922 год, «Вто­рое ро­ж­де­ние», 1932 год, «На ран­них по­ез­дах», 1943; цикл «Ко­гда раз­гу­ля­ет­ся», 1956-1959 го­ды) — по­сти­же­ние ми­ра че­ло­ве­ка и ми­ра при­ро­ды в их мно­го­слож­ном един­ст­ве, ас­со­циа­тив­ность, ме­та­фо­рич­ность, со­еди­не­ние экс­прес­сио­ни­сти­че­ско­го сти­ля и клас­си­че­ской по­эти­ки. По­эмы (в т. ч. «Де­вять­сот пя­тый год», 1925-1926 го­ды). По­вес­ти. В судь­бе рус­ско­го ин­тел­ли­ген­та — ге­роя ро­ма­на «Док­тор Жи­ва­го» (опуб­ли­ко­ван за ру­бе­жом, 1957 год; Но­бе­лев­ская пре­мия, 1958 год, от ко­то­рой Пас­тер­нак под уг­ро­зой вы­дво­ре­ния из СССР вы­ну­ж­ден был от­ка­зать­ся; ди­плом вру­чен сы­ну Пас­тер­на­ка в 1989) — об­на­же­ны тра­ги­че­ские кол­ли­зии ре­во­лю­ции и Гра­ж­дан­ской вой­ны; сти­хи ге­роя ро­ма­на — ли­ри­че­ский днев­ник, в ко­то­ром че­ло­ве­че­ская ис­то­рия ос­мыс­ля­ет­ся в све­те хри­сти­ан­ско­го идеа­ла. Ав­то­био­гра­фи­че­ская про­за. Пе­ре­во­ды про­из­ве­де­ний У. Шек­спи­ра, И. В. Ге­те, П. Вер­ле­на, гру­зин­ских по­этов.

(Ком­мен­та­рий)

Вто­рая по­ло­ви­на XIX ве­ка — пер­вая треть XX ве­ка в Рос­сии от­ме­че­на не­бы­ва­лым рас­цве­том фи­ло­со­фии. Нет ни ма­лей­шей воз­мож­но­сти ни пе­ре­чис­лить име­на рус­ских муд­ре­цов, ко­то­рые за­слу­жи­ли все­мир­ную сла­ву, ни, хо­тя бы крат­ко, пе­ре­ска­зать зна­че­ние их идей. К со­жа­ле­нию, все это не­ска­зан­ное бо­гат­ст­во мыс­ли пре­да­но пол­но­му заб­ве­нию в го­ды со­вет­ско­го прав­ле­ния. Бо­лее то­го, бы­ло пре­ло­же­но не­ма­ло уси­лий для то­го, что­бы пред­ста­вить рус­скую фи­ло­со­фию как скуд­ную и ущерб­ную. В дей­ст­ви­тель­но­сти, все же об­стоя­ло на­обо­рот – ущерб­ной и чрез­вы­чай­но скуд­ной бы­ла мар­кси­ст­ская псев­до-фи­ло­соф­ская «диа­лек­ти­ка».

Ис­тин­ный рас­цвет рус­ской мыс­ли свя­зан с дву­мя жи­ви­тель­ны­ми ис­точ­ни­ка­ми: бо­го­сло­ви­ем древ­но­сти и ли­те­ра­ту­рой XIX ве­ка. Про­из­ве­де­ния Льва Ни­ко­лае­ви­ча Тол­сто­го и Фе­до­ра Ми­хай­ло­ви­ча Дос­то­ев­ско­го ста­ли той ни­вой, на ко­то­рой вы­рос раз­но­об­раз­ный та­лант Вла­ди­ми­ра Сер­гее­ви­ча Со­ловь­е­ва (1853 – 1900 го­ды) – фи­ло­со­фа, по­эта, про­заи­ка, пуб­ли­ци­ста и кри­ти­ка. В свою оче­редь, фи­ло­соф­ское и по­эти­че­ское твор­че­ст­во Со­ловь­е­ва ста­ло ду­хов­ной ос­но­вой по­сле­дую­щей рус­ской ре­ли­ги­оз­ной ме­та­фи­зи­ки и  ху­до­же­ст­вен­но­го опы­та рус­ско­го сим­во­лиз­ма. В 1906 го­ду в Мо­ск­ве бы­ло соз­да­но Ре­ли­ги­оз­но-фи­ло­соф­ское об­ще­ст­во име­ни Вла­ди­ми­ра Со­ловь­е­ва, ку­да вхо­ди­ли Ни­ко­лай Бер­дя­ев, Ан­д­рей Бе­лый, Вя­че­слав Ива­нов, князь Ев­ге­ний Тру­бец­кой, Вла­ди­мир Эрн, Па­вел Фло­рен­ский, Сер­гий Бул­га­ков и дру­гие вы­даю­щие­ся дея­те­ли оте­че­ст­вен­ной нау­ки и ли­те­ра­ту­ры. Вско­ре – спус­тя два го­да, на­чи­на­ет свою ра­бо­ту жур­нал «Ве­хи», ко­то­рый ока­зы­вал ре­ши­тель­ное влия­ние на умо­на­строе­ния рус­ской ин­тел­ли­ген­ции, пред­ла­гал ей но­вые куль­тур­ные, ре­ли­ги­оз­ные и ме­та­фи­зи­че­ские идеа­лы. В 1911 го­ду бы­ло соз­да­но из­да­тель­ст­во «Путь» и пер­вый же его но­мер был по­свя­щен зна­че­нию твор­че­ско­го на­сле­дия Вла­ди­ми­ра Со­ловь­е­ва. Сей­час труд­но пред­ста­вить все зна­че­ние этой куль­тур­но-про­све­ти­тель­ской дея­тель­но­сти – в со­вре­мен­ной нам жиз­ни нет ана­ло­гич­ных при­ме­ров.

На­пря­жен­ная куль­тур­но-про­све­ти­тель­ская дея­тель­ность про­дол­жа­лась и по­сле Ок­тябрь­ской ре­во­лю­ции, что не мог­ло не вы­звать не­на­вис­ти Ле­ни­на. Ре­зуль­тат из­вес­тен – сна­ча­ла вы­сыл­ка в Ев­ро­пу ве­ду­щих рус­ских фи­ло­со­фов, уче­ных и пи­са­те­лей, а за­тем – арест и за­клю­че­ние в ла­ге­ря, от­ку­да воз­вра­та не бы­ло. Или поч­ти не бы­ло». По­след­ний из ве­ли­ких рус­ских муд­ре­цов» — Алек­сей Фе­до­ро­вич Ло­сев (1893 – 1988 го­ды) был аре­сто­ван в 1930 го­ду и на­прав­лен на строи­тель­ст­во Бе­ло­мор­ско — Бал­тий­ско­го ка­на­ла. Од­на­ко спус­тя три го­да его от­пус­ти­ли на во­лю, но уже тя­же­ло боль­ным че­ло­ве­ком. Про­шло два­дцать лет, пре­ж­де чем уви­де­ли свет тру­ды Ло­се­ва. К со­жа­ле­нию, его вось­ми­том­ная «Ис­то­рия ан­тич­ной эс­те­ти­ки» и дру­гие тру­ды ста­ли гла­сом во­пию­ще­го в пус­ты­не. Бы­ла ут­ра­че­на связь вре­мен, но­во­му по­ко­ле­нию «со­вет­ских лю­дей» бы­ли чу­ж­ды и не­по­нят­ны ис­сле­до­ва­ния в об­лас­ти ан­тич­ной куль­ту­ры.

Фи­ло­со­фию за борт!

Ка­ж­дый день в на­шем боль­шом ми­ре по­яв­ля­ют­ся ты­ся­чи мла­ден­цев. Кто мо­жет знать за­ра­нее, что они прив­не­сут в де­ла че­ло­ве­че­ст­ва? Де­ла боль­шин­ст­ва из них ос­та­нут­ся не­за­мет­ны­ми, а дру­гие про­сла­вят­ся свои­ми от­кры­тия­ми и на­чи­на­ния­ми.

Ни­кто не об­ра­тил вни­ма­ния на факт по­яв­ле­ния на свет 22 ап­ре­ля (по ста­ро­му сти­лю 10 ап­ре­ля) 1870 го­да в се­мье на­бож­но­го и тру­до­лю­би­во­го сим­бир­ско­го (с 1924 го­да – го­род Уль­я­новск) чи­нов­ни­ка вто­ро­го сы­на, ко­то­ро­го на­зва­ли Вла­ди­ми­ром. По стран­но­му сте­че­нию, его на­рек­ли так же, как ки­ев­ско­го кня­зя, кре­стив­ше­го Русь. Это рус­ское имя с древ­них вре­мен оз­на­ча­ло: вла­дею­щим ми­ром.

Се­мья дво­рян-по­ме­щи­ков Уль­я­но­вых бы­ла по про­вин­ци­аль­ным мер­кам за­жи­точ­ной. Бу­ду­ще­го «вла­сте­ли­на ми­ра» вос­пи­ты­ва­ла мать. Она при­ви­ла сы­ну лю­бовь к по­ряд­ку, обу­чи­ла ино­стран­ным язы­кам и му­зы­ке. Маль­чик с дет­ст­ва ус­во­ил лю­бовь пре­кло­не­ние пе­ред всем ино­стран­ным, в пер­вую оче­редь, не­мец­ким. Рос­сия же ему не нра­ви­лась. Он не­на­ви­дел ца­ря, за по­ку­ше­ние на ко­то­ро­го был каз­нен его стар­ший брат, не­на­ви­дел свя­щен­ни­ков и тер­петь не мог ин­тел­ли­ген­ции. Боль­ше все­го он лю­бил оди­но­че­ст­во и без­де­лье. Об этом он не раз со­об­щал сво­ей ма­те­ри. По-на­стоя­ще­му ком­форт­но он по­чув­ст­во­вал се­бя толь­ко вда­ли от Рос­сии, в Гер­ма­нии, где вел жизнь сред­не­го бур­жуа. Там он сфор­ми­ро­вал­ся как по­ли­тик, ко­то­рый ис­клю­чал из ре­во­лю­ци­он­ной дея­тель­но­сти ка­кие-ли­бо че­ло­ве­че­ские чув­ст­ва: вер­ность, бла­го­дар­ность и ува­же­ние к преж­ним за­слу­гам. К сво­им идей­ным про­тив­ни­кам он был бес­по­ща­ден и без­жа­ло­стен. Счи­тая се­бя ли­те­ра­то­ром, час­то в сво­их со­чи­не­ни­ях не брез­го­вал пло­щад­ной ру­га­нью. Быв­ший сим­бир­ский по­ме­щик не­го­до­вал, ко­гда его со­рат­ни­ки не про­яв­ля­ли жес­то­ко­сти во вре­мя «эк­сов» (воо­ру­жен­ных на­ле­тов на бан­ки и поч­ты).

В 1917 го­ду его меч­там су­ж­де­но бы­ло осу­ще­ст­вить­ся – он воз­гла­вил вос­ста­ние, ко­то­рое унич­то­жи­ло за­вое­ва­ния ед­ва на­ро­див­шей­ся бур­жу­аз­ной Рос­сии. 26 ию­ня 1918 Уль­я­нов-Ле­нин те­ле­гра­фи­ро­вал пред­се­да­те­лю Пет­ро­град­ско­го Со­ве­та Гри­го­рию Зи­новь­е­ву: «…Толь­ко се­го­дня мы ус­лы­ха­ли в ЦК, что в Пи­те­ре ра­бо­чие хо­те­ли от­ве­тить на убий­ст­во Во­ло­дар­ско­го мас­со­вым тер­ро­ром и что вы (не Вы лич­но, а пи­тер­ские це­ки­сты) удер­жа­ли. Про­тес­тую ре­ши­тель­но! Это не-воз-мож-но! На­до по­ощ­рять энер­гию и мас­со­вид­ность тер­ро­ра про­тив контр­ре­во­лю­цио­не­ров, осо­бен­но в Пи­те­ре, при­мер ко­то­ро­го ре­ша­ет». В де­каб­ре то­го же,1918 го­да, он, имея в ви­ду ин­тел­ли­ген­цию, ска­зал: « Мы дос­та­точ­но силь­ны те­перь, что­бы не бо­ять­ся ни­ко­го. Мы всех пе­ре­ва­рим. Они вот нас не пе­ре­ва­рят». Од­на­ко сра­зу он не смог это­го осу­ще­ст­вить и вер­нул­ся к это­му во­про­су лишь спус­тя пять лет. В фев­ра­ле 1922 го­да Ле­нин за­про­сил, на ос­но­ва­нии ка­ких за­ко­нов и пра­вил за­ре­ги­ст­ри­ро­ва­ны в Мо­ск­ве ча­ст­ные из­да­тель­ст­ва, ка­ко­ва их гра­ж­дан­ская от­вет­ст­вен­ность, а рав­но от­вет­ст­вен­ность пе­ред су­да­ми. Од­но­вре­мен­но ЦК пар­тии и Со­вет­ское пра­ви­тель­ст­во на­ча­ли под­го­тов­ку к вы­сыл­ке из стра­ны ря­да пи­са­те­лей и про­фес­со­ров. В пись­ме к Фе­лик­су Дзер­жин­ско­му от 19 мая 1922 го­да

Ле­нин пи­сал: «К во­про­су о вы­сыл­ке за гра­ни­цу пи­са­те­лей и про­фёс­со­ров, по­мо­гаю­щих контр­ре­во­лю­ции. На­до это под­го­то­вить тща­тель­нее. Без под­го­тов­ки мы на­глу­пим. Про­шу об­су­дить та­кие ме­ры под­го­тов­ки… Обя­зать чле­нов По­лит­бю­ро уде­лять 2 — 3 ча­са в не­де­лю на про­смотр ря­да из­да­ний и книг, про­ве­ряя ис­пол­не­ние, тре­буя пись­мен­ных от­зы­вов и до­би­ва­ясь при­сыл­ки в Мо­ск­ву без про­во­лоч­ки всех не­ком­му­ни­сти­че­ских из­да­ний. До­ба­вить от­зы­вы ря­да ли­те­ра­то­ров-ком­му­ни­стов… Со­брать сис­те­ма­ти­че­ские све­де­ния о по­ли­ти­че­ском ста­же, ра­бо­те и ли­те­ра­тур­ной дея­тель­но­сти про­фес­со­ров и пи­са­те­лей. По­ру­чить все это тол­ко­во­му, об­ра­зо­ван­но­му и ак­ку­рат­но­му че­ло­век в ГПУ». Да­лее он ха­рак­те­ри­зо­вал жур­на­лы «Но­вая Рос­сия» и «Эко­но­мист». Ка­са­ясь вто­ро­го жур­на­ла, Ле­нин от­ме­чал: «Это, по-мо­ему, яв­ный центр бе­ло­гвар­дей­цев. В №3  на­пе­ча­тан на об­лож­ке спи­сок со­труд­ни­ков. Это, я ду­маю, поч­ти все — за­кон­ней­шие кан­ди­да­ты на вы­сыл­ку за гра­ни­цу. Все это яв­ные контр­ре­во­лю­цио­не­ры, по­соб­ни­ки Ан­тан­ты, ор­га­ни­за­ция ее слуг-шпио­нов и рас­тли­те­лей уча­щей­ся мо­ло­де­жи. На­до по­ста­вить де­ло так, что­бы этих «во­ен­ных шпио­нов» из­ло­вить и из­лав­ли­вать по­сто­ян­но и сис­те­ма­ти­че­ски и вы­сы­лать за гра­ни­цу».

31 ав­гу­ста 1922 го­да в га­зе­те «Прав­да» бы­ла опуб­ли­ко­ва­на ста­тья со зло­ве­щим на­зва­ни­ем «Пер­вое пре­ду­пре­ж­де­ние». В ста­тье пе­ре­чис­ля­лись «опор­ные пунк­ты бур­жу­аз­ной ин­тел­ли­ген­ции». А имен­но: выс­шие шко­лы, из­да­тель­ст­ва, ху­до­же­ст­вен­ная ли­те­ра­ту­ра, пуб­ли­ци­сти­ка, фи­ло­со­фия, ме­ди­ци­на и сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ная коо­пе­ра­ция. Пред­ла­га­лось «наи­бо­лее ак­тив­ные эле­мен­ты вы­се­лять в се­вер­ные гу­бер­нии, часть за гра­ни­цу».

Ины­ми сло­ва­ми, над­ле­жа­ло унич­то­жить все: от ли­те­ра­ту­ры до сель­ско­го хо­зя­ст­ва. На­ча­ли с фи­ло­со­фии. В учеб­ных ин­сти­ту­тах про­шли от­кры­тые дис­кус­сии пред­ста­ви­те­лей «крас­ной ин­тел­ли­ген­ции» с бур­жу­аз­ны­ми «спе­ца­ми».

Сло­вом, за­да­ча бы­ла по­став­ле­на и трав­ля ин­тел­ли­ген­ции на­ча­лась.

…В тот ве­чер учеб­ная ау­ди­то­рия боль­ше все­го на­по­ми­на­ла сель­ский клуб. Сту­ден­тов не про­пус­ти­ли воо­ру­жен­ные сол­да­ты, стоя­щие у вхо­да. За­то для кре­сть­ян, ра­бо­чих и крас­но­ар­мей­цев вход был сво­бод­ным. Они чув­ст­во­ва­ли се­бя здесь хо­зяе­ва­ми: ку­ри­ли са­мо­крут­ки и спле­вы­ва­ли на пол.

У чер­ной дос­ки, за­кры­той крас­ным ку­ма­чом, сто­ял стол. На сто­ле – гра­фин и мед­ный ко­ло­коль­чик, в ко­то­рый зво­ни­ли школь­ные сто­ро­жа, воз­ве­щая о пе­ре­ме­не. За сто­лом си­де­ли трое: крас­но­ар­ме­ец, де­вуш­ка в крас­ной ко­сын­ке и пред­се­да­тель­ст­вую­щий – с «ин­тел­ли­гент­ским» пенс­не на но­су, но в ре­во­лю­ци­он­ной ко­жа­ной ту­жур­ке.

Пред­се­да­тель под­нял­ся с мес­та и, ста­ра­ясь пе­ре­крыть шум, вы­крик­нул:

— То­ва­ри­щи! Се­го­дня вы ста­не­те сви­де­те­ля­ми дис­пу­та на те­му «Нуж­на ли нам бур­жу­аз­ная фи­ло­со­фия». Сна­ча­ла вы­сту­пит про­фес­сор Мо­с­ков­ско­го уни­вер­си­те­та Иван Алек­сан­д­ро­вич Иль­ин. А за­тем мы да­дим сло­во на­ше­му то­ва­ри­щу, ге­рою Гра­ж­дан­ской вой­ны Сер­гею Кон­стан­ти­но­ви­чу Ми­ни­ну.

— Про­шу вас, Иван Алек­сан­д­ро­вич, — об­ра­тил­ся пред­се­да­тель к пер­вым ря­дам.

К дос­ке вы­шел ак­ку­рат­ный че­ло­век в кос­тю­ме и гал­сту­ке. Его вид вы­звал не­до­воль­ный гул в за­ле: «У, кон­тра не­до­би­тая!», «да я та­ких в Гра­ж­дан­скую к стен­ке ста­вил», «ишь, вы­ря­дил­ся, про­хве­сор!»

Иль­ин, не об­ра­щая вни­ма­ния на шум, на­чал свою речь так, буд­то чи­тал лек­цию сту­ден­там:

— Сре­ди лю­дей, чу­ж­дых фи­ло­со­фии, су­ще­ст­ву­ет воз­зре­ние, что она, фи­ло­со­фия, не име­ет ни­ка­ко­го от­но­ше­ния к ре­аль­ной жиз­ни и что фи­ло­со­фия, в луч­шем слу­чае, лишь пре­крас­ная меч­та, а не нау­ка, то­гда как нау­ка это трез­вая прак­ти­че­ская дея­тель­ность и трез­вое тео­ре­ти­че­ское зна­ние. Буд­то бы, имен­но по­это­му жизнь ну­ж­да­ет­ся в нау­ке и не ис­пы­ты­ва­ет ни­ка­кой не­об­хо­ди­мо­сти в фи­ло­со­фии.

Про­фес­сор сде­лал пау­зу, ожи­дая ре­ак­ции слу­ша­те­лей. Они бес­по­кой­но за­дви­га­лись, уси­лен­но за­ды­ми­ли са­мо­крут­ка­ми. Кто-то вы­крик­нул: «Ну, да­вай даль­ше! Крой ее, эту хви­ло­со­фию!»

Иль­ин ко­рот­ко кив­нул, слов­но ожи­дал ус­лы­шать не­что в это ро­де, и про­дол­жил:

— Од­на­ко, вер­но ли это? Ес­ли от­ри­цать фи­ло­со­фию по эти со­об­ра­же­ни­ям, сле­ду­ет на­все­гда по­кон­чить не толь­ко с фи­ло­соф­ст­во­ва­ни­ем, но и с по­ли­ти­че­ской дея­тель­но­стью, с вра­че­ва­ни­ем, пе­да­го­ги­кой и во­об­ще вся­кой дея­тель­но­стью, ибо без рас­су­ж­де­ний, без по­ис­ков вер­но­го пу­ти и не­из­беж­ных оши­бок ни­ка­кая прак­ти­ка не­воз­мож­на. Са­ма ис­то­рия фи­ло­со­фии есть жи­вое до­ка­за­тель­ст­во то­го, что фи­ло­со­фия – не бред, не пус­то­сло­вие, а – нау­ка о жиз­ни. Фи­ло­со­фия ро­дит­ся не от бы­та и не от жи­вот­но­го су­ще­ст­во­ва­ния, но от жиз­ни ду­ха, его стра­да­ния и жа­ж­ды по­зна­ния.

Зал от­реа­ги­ро­вал вор­ча­ни­ем: «Что он не­сет-то? Че­го ему на­до?», «Го­во­ри яс­нее, а то уже го­ло­ва бо­лит!»

И вновь Иль­ин кив­нул, буд­то ус­лы­шал имен­но то, что хо­тел:

— Ес­те­ст­вен­но, что фи­ло­со­фия чу­ж­да и не­дос­туп­на тем, кто не зна­ет или не чув­ст­ву­ет раз­ли­чия ме­ж­ду бы­том и ду­хом, кто ис­чер­пы­ва­ет свою жизнь бы­то­вы­ми со­об­ра­же­ния­ми. Быт, сле­пой быт, не зна­ет фи­ло­со­фии. Но в пра­ве ли он су­дить о том, че­го не по­ни­ма­ет? Для то­го что­бы по­ни­мать пред­мет фи­ло­со­фии нуж­но иметь осо­бый ор­ган – вос­при­им­чи­вую ду­шу. А у ко­го это­го ор­га­на нет, тот дол­жен воз­дер­жи­вать­ся от су­ж­де­ний о фи­ло­со­фии. На­род, ут­ра­тив­ший под­лин­ный ре­ли­ги­оз­ный опыт, бу­дет жить вме­сто ре­ли­гии, пус­ты­ми суе­ве­рия­ми, он бу­дет бес­пло­ден в по­зна­нии Бо­га. На­род, бес­силь­ный в со­зер­ца­нии кра­со­ты, с не­зре­лым, боль­ным или изу­ро­до­ван­ным вку­сом бу­дет иметь убо­гое, урод­ли­вое и без­образ­ное ис­кус­ст­во. Там, где ца­рят гру­бые, жес­то­кие нра­вы, где мол­чат лю­бовь и друж­ба, где ца­рят ко­рысть и бес­прин­цип­ность – там не рас­цве­тет фи­ло­соф­ское уче­ние о до­б­ре…

На этом мес­те его пре­рва­ли: крас­но­ар­ме­ец, си­дев­ший ря­дом с пред­се­да­те­лем, вы­ско­чил впе­ред и, от­тес­нив Иль­и­ну, вы­крик­нул:

— Хва­тит вес­ти на моз­го­вые фор­мы про­ле­та­риа­та га­зо­вую ата­ку бур­жу­аз­ной фи­ло­со­фи­ей! До­лой!

В за­ле со­глас­но за­шу­ме­ли: — Хва­тит! На­тер­пе­лись от этих бол­ту­нов! Бей кро­во­пийц! Да­ешь на­шу, ра­бо­че-кре­сть­ян­скую фи­ло­со­фию!

При­зы­вая к по­ряд­ку, пред­се­да­тель от­ча­ян­но за­зво­нил в ко­ло­коль­чик. Иль­и­ну он ти­хо ска­зал: «При­сядь­те по­ка, Иван Алек­сан­д­ро­вич», за­тем гром­ко объ­я­вил:

— А те­перь сло­во пре­дос­тав­ля­ет­ся крас­но­му ко­ман­ди­ру Ми­ни­ну!

Зал взо­рвал­ся ап­ло­дис­мен­та­ми и кри­ка­ми «ура». Ми­нин до­воль­но улыб­нул­ся. По­том он на­чал го­во­рить:

— То­ва­ри­щи! В по­след­ний пе­ри­од ис­то­рии че­ло­ве­че­ст­ва три глав­ных клас­са бо­ро­лись ме­ж­ду со­бой. Кто они? Это: по­ме­щи­ки – ра­бо­вла­дель­цы и фео­да­лы – раз! Это бур­жуа­зия – два! И, на­ко­нец, про­ле­та­ри­ат – три! Ка­кое ору­жие у по­ме­щи­ков? Яс­ное де­ло – ре­ли­гия! Чем пы­та­лась оду­ра­чить нас бур­жуа­зия? Фи­ло­со­фи­ей! А ка­кое ору­жие есть у про­ле­та­риа­та, то­ва­ри­щи?

Зал про­сто за­во­пил: — «Ору­жие!» «Вин­тов­ки!» «Пу­ле­ме­ты!»

Кто-то да­же паль­нул в воз­дух из на­га­на.

Пред­се­да­тель за­кри­чал: — Ти­ше, то­ва­ри­щи! У нас же на­уч­ная дис­кус­сия!

Ми­нин про­дол­жил: — Пра­виль­но – на­уч­ная! Нау­ка – вот на­стоя­щее ору­жие ра­бо­че­го клас­са.

Я слы­шал, как тут в за­ле кри­ча­ли «Да­ешь ра­бо­че-кре­сть­ян­скую фи­ло­со­фию». Так вот. По­ра уже всем по­нять, что ни­ка­кой фи­ло­со­фии нам не нуж­но! За борт эту бур­жу­аз­ную от­рыж­ку! А на ка­пи­тан­ский мос­тик – про­ле­тар­скую нау­ку! Те­перь ра­бо­чий взгляд на ве­щи бу­дет на­зы­вать диа­лек­ти­кой! Ура, то­ва­ри­щи!

В за­ле от­ве­ти­ли не­строй­ным «ура».

Пред­се­да­тель пред­ло­жил за­кон­чить дис­кус­сию со­вме­ст­ным пе­ни­ем Ин­тер­на­цио­на­ла.

Все вста­ли и за­тя­ну­ли:

— Мы наш, мы но­вый мир по­стро­им…

Кто был ни­чем, тот ста­нем всем…

Ни­кто не об­ра­тил вни­ма­ния на про­фес­со­ра Иль­и­на, ко­то­рый ти­хо вы­шел из ау­ди­то­рии.

Ве­че­ром то­го же дня пред­се­да­тель о про­ве­ден­ном ме­ро­прия­тии до­ло­жил Ле­ни­ну. Тот от воз­бу­ж­де­ния за­бе­гал из уг­ла в угол и, ух­ва­тив се­бя за лос­ня­щие­ся бор­та пид­жач­ка, ска­зал:

— За борт, так и ска­зал? Нау­ку – на ка­пи­тан­ский мос­тик! Ар­хи­важ­ная мысль! Ах, как вер­но под­ме­тил то­ва­рищ…Как вы ска­за­ли, Ми­нин? Да, у не­го есть пе­ре­ги­бы, но с этим мы по­том раз­бе­рем­ся. Знае­те, в Гер­ма­нии был та­кой пи­са­тель, Се­ба­сть­ян Брант…

По­том про­ци­ти­ро­вал по-не­мец­ки и тут же пе­ре­вел на рус­ский:

— К нам, бра­тья, к нам, на­род без­дель­ный!

Дер­жа­ли путь мы ко­ра­бель­ный

В Глу­план­дию во­круг зем­ли,

Но вот – за­стря­ли на ме­ли!

Не знае­те? Ну, не важ­но. Так вот, этот по­эт пред­ло­жил со­брать всех ду­ра­ков на ко­рабль и от­пра­вить их к чер­то­вой ма­те­ри! Ну,а мы со­бе­рем всех этих «ум­ни­ков» и от­пра­вим их в…Гер­ма­нию!

Ле­ин за­хи­хи­кал и дол­го не мог ос­та­но­вить­ся. Ед­ва от­ды­шав­шись, при­ка­зал:

— Пе­ре­дай­те то­ва­ри­щу Дзер­жин­ско­му, пусть не­мед­лен­но на­пра­вит сво­их лю­дей на квар­ти­ры к этой ин­тел­ли­гент­ской сво­ло­чи! На­до их не­за­мед­ли­тель­но де­пор­ти­ро­вать!

За­тем, вспом­нив, опять за­хи­хи­кал: – Фи­ло­со­фию – за борт! Как вер­но под­ме­тил то­ва­рищ, как вер­но…

Так слу­чи­лось, что в 1922 го­ду Рос­сия ли­ши­лась лю­дей, ко­то­рые со­став­ля­ли не толь­ко цвет ее муд­ро­сти, но и всей ду­хов­ной куль­ту­ры. На «фи­ло­соф­ском па­ро­хо­де» бы­ли от­прав­ле­ны прочь: Н. А. Бер­дя­ев, С. Л. Франк, Н. О. Лос­ский, С. Н. Бул­га­ков, И. А. Иль­ин, Л. П. Кар­са­вин, П. А. Со­ро­кин, И. И. Лап­шин и мно­гие дру­гие – все­го 161 че­ло­век.

Поз­же ста­ли го­во­рить, что Ле­нин спас их жиз­ни, ведь ос­таль­ные бы­ли со­сла­ны Ста­ли­ным в ла­ге­ря, где и по­гиб­ли. Это не вер­но, так как еще при Ле­ни­не бы­ли ре­прес­си­ро­ва­ны мно­гие вы­даю­щие­ся лю­ди. В их чис­ле отец Па­вел Фло­рен­ский, от­прав­лен­ный в Со­ло­вец­кий ла­герь.

О при­чи­нах бе­зум­но­го по­ступ­ка Ле­ни­на пи­сал Бо­рис Пас­тер­нак: «Он управ­лял те­че­ни­ем мыс­ли, и толь­ко по­то­му – стра­ной». Точ­нее, Ле­нин управ­лял мыс­ля­ми по­лууго­лов­ных эле­мен­тов, но не фи­ло­со­фов, в срав­не­нии с ко­то­ры­ми пред­став­лял до­воль­но убо­гую фи­гу­ру.

Сло­вом, муд­ре­цов вы­дво­ри­ли вон. На бе­ре­гу ос­та­лись ду­ра­ки и пре­ступ­ни­ки. И это бы­ло глав­ным дос­ти­же­ни­ем Ле­ни­на: дав­но уже нет ни боль­ше­виз­ма, ни Стра­ны Со­ве­тов, а все­по­бе­ж­даю­щая глу­пость и бес­чес­тие про­дол­жат пра­вить. Дей­ст­ви­тель­но, быть ду­ра­ком удоб­но и при­быль­но. От ума же од­ни стра­да­ния. И нет ни­ко­му де­ла до то­го, что толь­ко че­рез стра­да­ния мож­но дос­тичь свер­каю­щих вы­сот ума, кра­со­ты и доб­ро­ты.

(Справ­ки).

Ле­нин (Ульянов) Владимир Ильич (1870-1924 годы) — российский политический деятель. Родился в семье инспектора народных училищ, ставшего потомственным дворянином. Старший брат Ленина казнен (в 1887 году) за участие в покушении на царя Александра III. В 1887 году Ленин поступил на юридический факультет Казанского университета; в декабре исключен из университета и выслан за участие в студенческом движении. В 1891 году сдал экзамены за юридический факультет при Санкт-Петербургском университете; помощник присяжного поверенного в Самаре. В 1893 году переехал в Санкт-Петербург. В 1895 году Ленин участвовал в создании Петербургском «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», затем арестован. В 1897 году выслан на три года в село Шушенское Енисейской губернии. В 1900 году выехал за границу.В апреле 1917, приехав в Петроград, Ленин выдвинул курс на победу социалистической революции. После Июльского кризиса 1917 на нелегальном положении. Возглавил руководство Октябрьским восстанием в Петрограде. На 2-м Всероссийском съезде Советов избран Председателем Совета народных комиссаров (СНК), Совета рабочей и крестьянской обороны (с 1919-СТО); член Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК) и Центрального Исполнительного Комитета (ЦИК) СССР. 25 мая 1922 Ленина настиг первый удар, правая сторона тела была парализована, речь утрачена. В октябре 1922 он постепенно возвращается к делам, но в декабре 1922 — новый удар. Третий удар 9 марта 1923 лишил его рассудка, превратив в живой труп. Сразу же после первого приступа в мае 1922 в партии началась борьба за власть. Троцкий и Сталин претендовали на роль лидеров.21 января 1924 в 21 час 50 минут Ленин скончался на руках Бухарина в Горках.

Зи­новь­е­в (настояшая фамилия Радомысльский) Григорий Евсеевич (1883-1936 годы) — российский советский политический деятель. Участник Революции 1905-07 годов, в октябре 1917 года выступал против вооруженного восстания. С декабря 1917 года — председатель Петроградского совета. В 1919-26 годах председатель Исполкома Коминтерна. В 1923-24 годах вместе с И. В. Сталиным и Л. Б. Каменевым боролся против Л. Д. Троцкого. В 1925 году на XIV-м съезде Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) (ВКП(б)) выступил с содокладом, в котором критиковал политический отчет ЦК, сделанный Сталиным. В 1934 году арестован и осужден на 10 лет по сфальсифицированному делу «Московского центра»; в 1936 приговорен к смертной казни по делу «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра» и расстрелян.

Во­ло­дар­ский (Гольд штейн) Моисей Маркович (1891—1918 годы) -большевик. Родился в семье бедного еврейского ремес­ленника в местечке Острополе Волынской губ. В рево­люционном движении с 1905 года. В ранние годы бундовец, за­тем меньшевик. За политическую. неблагонадежность был исключен из 6-го класса гимназии. За революционную деятельность неоднократно подвергался арестам. В 1911 году был сослан в Архангельскую губернию. В 1913 году, вернув­шись из ссылки, эмигри­ровал в Северную Америку, вступил в американскую со­циалистическую партию и в интернациональный про­фессиональный союз портных.В мае 1917 года вернулся в Петроград и вступил в партию большевиков. После Октябрьской революции был комиссаром по делам печати и пропаганды. В 1918 году убит эсером Сергеевым.

Терроризм в России в конце XIX – начале XX века — метод политической борьбы против самодержавия русским революционерами,начиная с 1860 года. После 1917 года терроризм как средство борьбы за власть был взят на вооружение большевиками. Государственный террор советского периода истории, унесший миллионы человеческих жизней, генетически связан с терроризмом дореволюционным.

Дзержинский Феликс Эдмундович (1877-1926) — советский государственный и политический деятель. Один из руководителей Революции 1905-07 годов в Варшаве. В Октябрьскую революцию был членом партийного Военно-революционного центра и Петроградского Военно-революционного комитета. С 1917 года председатель Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (с 1922 года  – ГПУ), нарком внутренних дел РСФСР (в 1919-23 годах), одновременно с 1921 года -нарком путей сообщения, с 1924 председатель ВСНХ СССР; с 1921 председатель Комиссии по улучшению жизни детей при Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете.

ГПУ – Государственное Политическое управление. В декабре 1917 года Совет Народных Комиссаров создал «Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем» (ВЧК) с большими полномочиями, в основном репрессивного характера. С февраля 1918 года на основании декрета СНК «Социалистическое Отечество в опасности» ВЧК получила чрезвычайные полномочия и стала применять суровые карательные меры (вплоть до расстрела на месте). Право ВЧК применять высшую меру без суда и следствия подтверждено постановлением СНК от 5 сентября 1918 года «О красном терроре». В марте 1920 года полномочия ВЧК ограничены предварительным расследованием. В феврале 1922 года ВЧК упразднена, часть функций передана судебным органам, часть — образованному в составе НКВД РСФСР Государственному политическому управлению (ГПУ). В 1923 году создано Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ) при СНК СССР, которому были подчинены также пограничные войска. В 1934 году ОГПУ упразднено и создано Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) в системе НКВД СССР.

По­лит­бю­ро— Политическое бюро ЦК КПСС, избиралось Центральным комитетом. Впервые образовано 23 октября 1917 года для руководства вооруженным восстанием. Функционировало в 1919-91 годах.

Ан­тан­та— (от Французского Entente — согласие) — союз Великобритании, Франции и России; оформился в 1904-1907 годах и объединял в ходе 1-й мировой войны против германской коалиции более 20 государств (среди них США, Япония, Италия).

Иль­ин Иван Александрович (1883-1954 годы) — выдающийся русский  мыслитель, религиозный философ, теоретик государства и права, представитель русского неогегельянства. В своем наиболее значительном труде о Гегеле «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека» выдвигает собственное содержательное метафизическое миросозерцание. Ильин, которого в 1922 году вместе с другими величайшими представителями духовной культуры России большевистское правительство выдворило из страны на «философском пароходе», был из тех немногих деятелей русского зарубежья, кто до конца отстаивал традиционные человеческие ценности — религию, государство, семью, свободу духа как защиту от жестоких социальных экспериментов XX века.

Ми­ни­н Сергей Константинович (1882—1962 годы) — политический деятель и публицист, автор работ по философии и атеизму. Обучался в Юрьевском (ныне Тартусский в Эстонии) университете на историко-философском факультете. В революционном движении принимал участие в 1903 году. Член партии с 1905 году. В 1917 году — председатель Царицинского комитета РСДРП (б), председатель Со­вета рабочих и солдатских депутатов. В 1918 году председатель штаба обороны Советов в Царицыне, член Реввоенсовета, затем помощник Михаила Фрунзе, член ЦК КП (б) Украины. С 1923 года — ректор Коммунистического университета, ректор Государственного (в Ленинграде) университета. Ответственный редактор журнала «Коммунистический университет на дому» . Член Северо-Западного бюро ЦК ВКП (б). С 1927 года тяжело болен. Основные сочинения: «Религия и коммунизм»,»Философию за борт», «Коммунизм и философия».

Н. А. Бер­дя­ев, С. Л. Франк, Н. О. Лос­ский, С. Н. Бул­га­ков, И. А. Иль­ин, Л. П. Кар­са­вин, П. А. Со­ро­кин, И. И. Лап­шин и мно­гие дру­гие – все­го 161 че­ло­век. Русские философы насильно отправленные в эмиграцию.

Па­вел Фло­рен­ский- ФЛОРЕНСКИЙ Павел Александрович (1882-1937), российский ученый, религиозный философ, богослов. В сочинении «Столп и утверждение истины. Опыт православной теодицеи» разрабатывал учение о Софии (Премудрости божией) как основе осмысленности и целостности мироздания. В работах 20-х гг. стремился к построению «конкретной метафизики» (исследования в области лингвистики и семиотики, искусствознания, философии культа и иконы, математики, экспериментальной и теоретической физики и др.). Репрессирован; реабилитирован посмертно.

Бо­рис Леонидович Пас­тер­нак (1890-1960) — русский писатель. В поэзии (сборники «Сестра моя — жизнь», 1922, «Второе рождение», 1932, «На ранних поездах», 1943; цикл «Когда разгуляется», 1956-1959) — постижение мира человека и мира природы в их многосложном единстве, ассоциативность, метафоричность, соединение экспрессионистического стиля и классической поэтики. Поэмы (в т. ч. «Девятьсот пятый год», 1925-1926). Повести. В судьбе русского интеллигента — героя романа «Доктор Живаго» (опубликован за рубежом, 1957; Нобелевская премия, 1958, от которой Пастернак под угрозой выдворения из СССР вынужден был отказаться; диплом вручен сыну Пастернака в 1989) — обнажены трагические коллизии революции и Гражданской войны; стихи героя романа — лирический дневник, в котором человеческая история осмысляется в свете христианского идеала. Автобиографическая проза. Переводы произведений У. Шекспира, И. В. Гете, П. Верлена, грузинских поэтов.